В Москве 23, 24 и 25 сентября прошли премьерные показы спектаклей нового сезона фестиваля современной хореографии Context. Diana Vishneva. Об увиденном подробнее — Анастасия Глухова.
Десятый, юбилейный год фестиваля современной хореографии Context. Diana Vishneva открылся несмотря ни на что. Открылся многосоставным проектом Context.10, в котором задействованы почти все самые яркие участники конкурса молодых хореографов за все сезоны. Состоит Context.10 из двух частей. Одна включает пять отдельных перформансов, вторая ― спектакль «Материя» ― объединяет восемь эпизодов разных хореографов. Перформансы все три дня шли днем, «Материя» ― вечером. Перформансы динамичнее для зрителя за счет двух смен места действия. «Материя» монументальнее из-за единого сценического полотна и объединяющей идеи. Однако иерархической связи здесь нет, обе части проекта вполне самодостаточны. Другое дело, что перформансы вышли не совсем перформативны. В этом жанре, как правило, предполагается некий элемент живого риска, непредсказуемости. Этот жанр часто экстремальный для зрителя, и наличие нежного интерактива (дать зрителям подержать в руках реквизит или поиграть в игру «расслабьтесь и обнимите соседа») не дает возможности в полной мере отнести сочинения к числу перформансов.
В целом же Context.10 ― это достойные, качественные, хорошо придуманные и исполненные танцевальные работы. Они говорят со зрителем на чуть отличающихся языках современного танца, но при этом все об одном ― о человеке, жизни и ее ценности. Важнее темы сейчас нет.
Открывали перформативный блок хореографы Елизавета и Мария Жуковы с работой Du(o)ality. Лаконичного визуального толка, построенная на силуэтах, завитках, диагоналях хореография сестер Жуковых явно автобиографического характера повествует о том, как важно обратить внимание на другого человека и найти в себе похожее. О том же самом, а еще о близости и теплоте простого общения, размышляют и хореографы Лилия Бурдинская и Виктория Максакова в перформансе «Ничего не пропадает». В отличие от несколько отстраненного visual art в Du(o)ality, «Ничего не пропадает» застроен традиционным для творчества Бурдинской вещным миром: плащи, капюшоны, резинки, оберточная бумага, ажурные воротнички и т. д.
Работа Александра Фролова «Не ной» ― довольно простой брейкерский выход четырех парней — больно и остро срезонировала с событиями в мире последних дней. В свете объявленной мобилизации эта танцигра выглядела пляской избранницы в реальном времени (будь неладен романтизм и модерн с их привычкой к истерическим метафорам и аффектам).
На этом густом эмоциональном фоне работа Андрея Короленко «Хрупкое» ― очень чисто и концентрированно исполненная, с ровно нарастающими темпом и амплитудой движения ― показалась слишком холодным, продуманным и интеллектуальным действом.
Завершала перформативную часть работа Анны Щеклеиной «Внимание». Построенный на совсем простых приемах (фронтальных группах, надписях на футболках, проходках дефиле, мощных синхронных кусках и оргиастическом хаосе) спектакль Щеклеиной действительно испытывает внимание зрителя на прочность и терпение с одной стороны, а с другой – выворачивает тему коммуникации, того, на что мы обращаем внимание в общении: стереотипы, искренность, манипуляции, честность, игра.
В мощной энергии, с которой работают танцовщики театра «нОга», и простоте воплощений и приемов, которыми пользуется Анна Щеклеина, очень много горячего живого тепла, много глубокого, нутряного, может быть, даже неосознанного понимания-чувствования человеческой природы.
«Материя» состоит из эпизодов, поставленных восемью хореографами. Константин Кейхель, Ольга Васильева, Ольга Тимошенко, Константин Семенов, Андрей Меркурьев, Ольга Лабовкина, Владимир Варнава и Эрнест Нургали отталкивались от идеи трех пунктов, которые объединяют или разделяют всех людей, ― место, время и связи. Исходя из этого, некоторые хореографы сконцентрировались на более абстрактных понятиях. Так, например, Кейхель, Семенов и Нургали в своей хореографии разрабатывали некие базовые иерархические структуры. Вертикаль колонны, в которую выстраиваются танцовщики и которая постоянно распадается и вновь собирается, перемещается, трансформируется, фиксируется у Кейхеля в первом эпизоде, сменяется узорчатой, ритмически организованной горизонталью у Семенова в одном из центральных эпизодов. В последнем эпизоде у Нургали эта строгая геометрия хореографии становится более плавной и сворачивается в круг, по которому ходят танцовщики, объединяясь и открывая друг другу и зрителю лица. Все три эпизода рассматривают коммуникативную архитектонику в абстрактном хореографическом ключе.
Васильева, Тимошенко и Лабовкина сконцентрировались на более человеческих проявлениях в танце. В первом случае четыре танцовщика взаимодействуют с танцовщицей-солисткой: то, заигрывая, вторят ей и всматриваются в ее ладони, как в зеркало, то воют волком, то плавно перетекают, то бегут друг от друга. Несмотря на показную игру мускулами, мужчины здесь предельно аккуратны и трепетны. Тимошенко показывает контрастный стиль движения. Здесь пять танцовщиц словно кто-то силком выталкивает из-за кулис в сценическое пространство. Друг к другу они тоже не особенно бережны: сначала толкаются слегка, играючи, затем все сильнее, все буквальнее. Жесткий ритм движения опережает ритм музыкальный.
Лабовкина делает акцент на телесном проявлении. Это подчеркивают и звуки эпизода ― стоны, чмоки, шлепки, щелчки. Сольные сцены чередуются с массовыми, в которых в свою очередь экспрессивные телесные статичные композиции сменяются динамичным, хаотичным движением с множественными центрами. Активную роль играет и свет, сменяясь от синего через кислотно-розово-зеленый к лиловому.
Еще два эпизода движенчески сильно выделяются на фоне остальных.
Андрей Меркурьев выстроил хореографию, концентрируясь на верхнем уровне пространства. Здесь много высоких и широких прыжков, больших поз, много релеве. Вместе со скорым ритмом музыки и танца, а также летящими юбками-плиссе на танцовщиках, эта часть создает ощущение полетности, воздушности, радости от движения и контрастирует с телесно-заземленными и философскими соседними эпизодами.
Владимир Варнава сконструировал главный дуэт спектакля на принципах хореографического противоречия и акцента на индивидуальности исполнителей. В базовой академической композиции лирический дуэт считается прибежищем adagio, даже не столько в смысле музыки (хотя и здесь тоже), сколько в плане протяженности движения, его замедленного существования. Варнава оставляет явно лирический содержательный компонент, но пластически переносит его в сферу прыжков, allegro. Постоянно припрыгивая, солистка и солист проходят через весь спектр чувств: от интереса, заигрывания и флирта до агрессии и отторжения. При этом танцовщики органичны в своих эмоциональных проявлениях ― иронии, концентрации, усталости.
«Материя» начинается и заканчивается похоже: с возникающих и исчезающих теней ― фигур в черных облегающих комбинезонах с закрытыми лицами. Только в финале танцовщики открывают их и становятся собой. Открыть лицо, увидеть прямой взгляд, сохранить в себе человека ― главный вывод «Материи» и проекта Context.10 в целом.
