Текст-посвящение Ольге Александровне Спесивцевой специально для нашего журнала написала заслуженная артистка России, балетмейстер-реставратор, педагог и историк балета Наталья Николаевна Воскресенская. В нем она щедро делится трогательными воспоминаниями о Юрии Алексеевиче Бахрушине и посиделках в его полуподвальной комнатке в Леонтьевском переулке; о знакомстве с Петром Андреевичем Гусевым, хореографом, танцовщиком, педагогом, занимавшимся с Ольгой Александровной; о встрече с Викторией Вениаминовной Томиной, которая была свидетелем последнего триумфального выступления выдающейся танцовщицы; о знакомстве с Софьей Николаевной Спесивцевой (женой брата балерины) и, конечно, о бесценном подарке — веере, с которым балерина выходила на сцену Мариинского театра в балете «Дон Кихот».
Посвящается моим учителям
Прошло более 30 лет с тех пор, как я закончила писать свою «Историю любви» о трагической жизни Ольги Спесивцевой. Немного позже исследовательская работа свела меня с творчеством Федора Васильевича Лопухова, поиском авторской рукописи и реконструкцией уникального балета-танцсимфонии «Величие мироздания». Творческая жизнь и судьба Ольги Александровны продолжают волновать и сегодня. Вспоминаю первые «встречи» с балериной: в хореографическом училище при Большом театре, которое располагалось на Пушечной улице, я слушала замечательные лекции историка балета Юрия Алексеевича Бахрушина. От него я узнала о многих артистах прошлого века, в том числе оказавшихся по разным причинам в эмиграции. Среди них незабываемы оказались рассказы об Ольге Спесивцевой. Сопоставляя события по времени, я понимаю, что именно в тот период (1965–1967 гг.) велась переписка между сестрой Ольги Александровны Зинаидой, одноклассницей Ольги Фелией Дубровской и Ю.А. Бахрушиным. Речь в этих письмах шла о возвращении балерины в Россию. Юрий Алексеевич по возможности раскрывал детали этой несбывшейся истории.
Небольшое отступление — но это важно. Позднее я часто бывала на посиделках дома у Юрия Алексеевича. Вы не поверите: он, сын и наследник выдающегося мецената Алексея Алексеевича Бахрушина, жил в полуподвальной комнате в центре Москвы в Леонтьевском переулке. Подойдя к дому, надо было постучать в полутемное окошко. Дверь открывал хозяин, и мы оказывались в квартире, в углу которой стоял старинный сундук, покрытый ковром. На нем рассаживались желанные гости: художник Валерий Косоруков, балерина Валентина Решетникова, балетный критик Наталья Чернова, фотограф Дмитрий Куликов, танцовщицы Большого театра Наталья Садовская, Татьяна Архангельская, Мария Городская и другие гости. Под окном (не забывайте, что это подвал) стоял круглый стол, а рядом в уютном кресле сидел Юрий Алексеевич. На столе стоял хрустальный фамильный графин с водкой под названием «Скобелев». Крышка-пробка у графина была необыкновенная: маленький бюст генерала Скобелева. Антикварная вещь. Где он теперь? «Прихожане» приносили кто что мог. Выпивали, закусывали, спорили и слушали уникальные рассказы хозяина подвала. Юрия Алексеевича все ласково называли «дед Бахрушин». Он знал и улыбался. В полуподвале не было горячей воды, а туалет с веревочкой сливного бачка теперь можно увидеть только в кино. Но Юрий Алексеевич никогда не жаловался, что в его родословном особняке на Павелецкой не нашлось места наследнику великой фамилии. Позднее Юрию Алексеевичу дали однокомнатную квартиру с балконом в доме с лифтом на Красной Пресне. Я была на новоселье. Знаменитый сундук с трудом вписался в интерьер комнаты.
«Скобелев», как и прежде, украшал стол. Юрий Алексеевич никак не мог привыкнуть к современным удобствам. Он признавался: «Здесь я долго не проживу». Он был прав. Скоро его не стало.
Несколько слов о нашем выпуске
Намоленное здание хореографического училища при Большом театре на Пушечной улице соседствовало под одной крышей с великой школой Малого театра. Балетные витражи в окнах, фонтанчики с питьевой водой на каждом этаже и главное — балетные залы. Святые места! Последний выпуск (1967 года) принес миру новых звезд русского балета — В. Гордеев, А. Богатырев, М. Дроздова, М. Леонова, Н. Седых, М. Габович, В. Петрунин, М. Цивин, М. Мессерер, Т. Бессмертнова, Е. Андроникова . Осенью того же года, благодаря стараниям директора С.Н. Головкиной, училище переехало в новое здание на Фрунзенскую улицу. Но дух балетной империи остался на Пушечной улице. Вечная благодарность педагогам, открывшим нам путь в прекрасный мир балета: С.М. Мессерер, С.Н. Головкиной, Л.М. Лавровскому, Г.М. Евдокимову, О.Г. Иордан, П.А. Пестову А. А. Руденко, Е. Г. Фарманянц, И. В. Македонской и Ю. А. Бахрушину. Но вернемся к Ольге Спесивцевой.
Когда по прошествии нескольких лет в журнале «Советский балет» возникла необходимость написать монографию о жизни и творчестве О.А. Спесивцевой к 90-летию со дня ее рождения, я вызвалась это сделать и почти на год погрузилась в поиски материалов. Начался один из самых захватывающих этапов в моей жизни. «Архивная пыль» стала любимым спутником. Многочасовые посещения таинственных архивов: выцветшие неразборчивые письма я с трепетом изучала в музеях и хранилищах Ленинграда и Москвы. Но особое место занимали личные встречи. На некоторых из них остановлюсь подробнее.
Мне посчастливилось встретиться с замечательным мастером — Петром Андреевичем Гусевым. Летом 1984 года в доме отдыха «Комарово» под Ленинградом он совершал ежедневные поездки на велосипеде по роскошным окрестностям. Сознаюсь: я поджидала Петра Андреевича и наблюдала, как он парковал велосипед, а затем делал экзерсис, держась за поручень веранды. Наконец, он назначил мне встречу в библиотеке. Вопрос о совместной работе с Ольгой Александровной в Мариинском театре вызвал искренний интерес. Много времени прошло с тех пор, но Петр Андреевич так увлекся воспоминаниями, что даже начал показывать фрагменты забытых вариаций. Таким он и остался в моей памяти: петербуржец, интеллигент, восторженный рассказчик театральных историй и ревностный хранитель традиций русской школы балета. Памятна и другая встреча...
Виктория Вениаминовна Томина (ученица К. Куличевской) в 1927 году участвовала в представлении среди восьми танцовщиц во главе со звездой русского балета Ольгой Спесивцевой в Париже в честь марокканского султана. Спустя десять лет встреча повторилась в Буэнос-Айресе. Томина была свидетелем последнего триумфального выступления выдающейся танцовщицы. Виктория Вениаминовна долгие годы прожила в эмиграции. Уже в преклонном возрасте она получила разрешение вернуться в Ленинград и поселилась в доме ветеранов сцены имени М.Г. Савиной. Здесь у нее была уютная, украшенная любимыми вещами комната. Небольшого роста, подвижная, худощавая, переполненная воспоминаниями, она готова была ими делиться постоянно. Я была очарована ее «моложавым» нравом. Виктория Вениаминовна познакомила меня с Софьей Николаевной Спесивцевой. Жена брата Ольги Александровны Анатолия, Софья Николаевна тщательно хранила секреты семьи. Но во мне она увидела искренний интерес правдиво «нарисовать» портрет всеми покинутой балерины. Мы подружились. Я привязалась к большой семье, где дети и внуки почти не знали о родстве с выдающейся танцовщицей, живущей в Америке на ферме для русских эмигрантов, основанной Александрой Львовной Толстой. Это был последний приют смиренной и покорной Олечки — Ольги Александровны Спесивцевой... Ее биографию нельзя запятнать грустными подробностями жизни. Она любила Петербург, Мариинский театр, любила Париж, «Гранд-опера», могла истязать себя в балетном зале, в классе, на репетициях. И она блистала, как бриллиант, на лучших сценах мира. Ее любили зрители, поклонники, балетные критики и даже коллеги. Ольга Александровна умела слушать внутренний голос. А он говорил: «Танцуй, танцуй, танцуй!» Когда наступил перелом, и она испытала страх, жизнь повернулась к ней темной стороной. Навсегда! Затмение не мешало вспоминать прошлое. Главный итог — уроки классического танца. Это наша удача! По этим записям можно узнать секрет ее таланта, проследить эволюцию классического экзерсиса. Низкий поклон и бесконечная благодарность Ольге Александровне за этот бесценный труд.
Однажды Софья Николаевна Спесивцева открыла комод, и в знак признательности подарила мне уникальную вещь — веер Ольги Александровны, который хранила долгие годы. С этим веером балерина выходила на сцену Мариинского театра в балете «Дон Кихот». Можно представить мою благодарную реакцию на этот щедрый подарок... Но на этом история веера не закончилась. По прошествии нескольких лет в мою исследовательскую жизнь ворвался выдающийся хореограф Федор Лопухов.
Я была уверена: рукопись танцсимфонии «Величие мироздания» не погибла в блокадном Ленинграде и я обязана ее найти. Так и произошло. Партитуру балета я обнаружила в фондах Санкт-Петербургского государственного музея театрального и музыкального искусства. Наталья Метелица, директор музея, убедившись в моем желании расшифровать и реконструировать хореографический текст, зафиксированный Лопуховым в 1922 году, позволила сделать копию легендарной рукописи. В знак благодарности я, не раздумывая, сделала дар музею. Это был веер Ольги Спесивцевой. Теперь он в надежном месте, и я спокойна за его будущее.
Что же касается танцсимфонии: рукопись удалось не только расшифровать (на эту работу ушел год неимоверного труда), но и осуществить постановку балета на музыку Четвертой симфонии Людвига ван Бетховена в Токио на сцене NBA Ballet Company. Благодаря участию выдающегося знатока русского балета Кендзи Усуи, реконструкция танцсимфонии «Величие мироздания» свершилась и получила в Японии приз и первое место как лучший спектакль театрального сезона 2000 года. Теперь танцсимфония терпеливо ждет признания на родине великого хореографа Федора Лопухова, а любители балетного искусства могут соприкоснуться в петербургском музее с личным предметом Ольги Спесивцевой — веером.
Вместо эпилога
Существует необъяснимое хореографическое явление «балерина божьей милостью». Попробую вспомнить некоторые имена: Галина Уланова, Лиан Дейде, Майя Плисецкая, Ева Евдокимова, Екатерина Максимова, Ксения Овчинникова, Ульяна Лопаткина и, конечно, Наталия Бессмертнова. В этом созвездии Ольга Спесивцева — незабываемая, неповторимая трагическая мадонна ХХ века!