«Персефона»

Контекст и погружение публики в суть музыки Стравинского и его «Персефоны» поддерживали во время всего фестиваля: отдельная линия программы вела к Стравинскому, мифу о дочери Деметры и к греческим мотивам. В основную часть включили концерт-спектакль «История солдата», в котором чтецами стали артисты петербургского БДТ им. Г.А. Товстоногова, «Жар-птицу» исполнил пианист Александр Зуев. В полночь на склоне набережной реки Камы показали экспериментальную open-air-оперу «Поэма горы»: фольклорные голоса, духовые, dark-электроника сопровождали полные античной трагедии стихи Марины Цветаевой, в которых мы находим и имя Персефоны, и символ граната, и образ раковины (все это отражено в сценографии главного спектакля фестиваля). Пожалуй, главным проводником стал site-specific-проект «Персефона. До», который в течение всего фестиваля можно было смотреть на судоверфи недалеко от Перми. Основанный на беседах, интервью и воспоминаниях Стравинского аудиоспектакль от режиссера Евгения Маленчева и драматурга Екатерины Августеняк в сочетании с индустриальным музыкальным оформлением Рубена Антоняна идеально совпал с промышленным пейзажем на фоне замершей природы, где снова встречается античный миф о вечном круговороте жизни и смерти.

Эта цикличность естественным образом стала основой концепции сценической версии «Персефоны» от режиссера Анны Гусевой: в спектакле мы наблюдаем рождение Персефоны, путешествие в царство Аида, возвращение богини на Землю и ее драматичное погружение в небытие. Завод Шпагина, где показывали постановку, мог бы стать еще одним пространством царства Аида. Его поделили на традиционные театральные зоны с амфитеатром, оркестровой ямой и грандиозной сценой для впечатляющего числа певцов, танцовщиков и перформеров.

Партитура Стравинского дополнена гипнотическим музыкальным прологом, написанным самим Теодором Курентзисом. Из колонок звучал сумрачный женский голос, который на греческом декламировал стихотворение маэстро «В месяц Антестерион» (восьмой месяц земного года в исчислении древних греков, месяц праздника Виноградной лозы и антестерии, во время которого в жертву Дионису приносились цветы), а также фрагмент из трагедии Эсхила «Прометей прикованный». Еще до того как Персефона попала в мрачное безвременье теней, атмосфера, витающая над всем спектаклем, была создана соответствующая, в том числе благодаря будоражащему тексту увертюры. Несмотря на то что сама работа композитора наполнена мелодраматичными эпизодами, все действо стремится к ощущению разверзнутой бездны, кромешного ада на Земле и под землей. Видимо, специально для этого пол был устлан нарезанной резиной покрышек в ущерб здоровью певцов и танцовщиков, вынужденных вдыхать токсичный запах реквизита — ход вряд ли оправданный.

За хореографию отвечала Анастасия Пешкова, экс-солистка «Балета Москва», лауреат Конкурса артистов балета и хореографов под руководством Юрия Григоровича и номинант «Золотой маски» за роль в постановке «Сеанс одновременной игры». Обладательница думающего тела, большого интеллектуального фона и внутреннего наполнения была подчинена общей идее — создать многомерный избыточный визуальный мир, в режиссуре которого встречаются самые узнаваемые тренды: «ТанцТеатр» Пины Бауш и модерн Марты Грэм, полеты Персефоны, схожие с летающей Миртой на сцене Мариинского театра, и акробатика, гранаты на белой скатерти, вызывающие в памяти великий фильм Параджанова «Цвет граната», и «Рождение Венеры» Сандро Боттичелли в финале на фоне большой морской раковины (оба мотива уже тоже стали частью массовой культуры), фешн-костюмы Гоши Рубчинского и сорочки снова в стиле Пины Бауш, древние служительницы Деметры и медработники роддома, цветы, которые остервенело вырывают из земли перед нисхождением в ад, и трава, которую высаживают при возвращении Персефоны. Работать с собственно самодостаточным танцем внутри подобного наслоения чрезвычайно трудно. Но все же Пешкова построила точный хореографический рисунок для хора и интегрировала несколько массовых сцен с четким текстом — как в финальной части «Возрождение Персефоны», где танцовщицы-нимфы погружаются в великое приветствие богини в светлом световом фокусе в центре сцены.

Если артисты хора благодаря musicAеterna Dance стали перформерами, то танцовщица труппы Айсылу Мирхафизхан превратилась в драматическую актрису. Именно она исполнила роль Персефоны и читала французский текст хриплым притягательным тембром, стильно контрастирующим со звучным голосом тенора Егора Семенкова, исполняющего партию рассказчика Эвмолпа. Выпускница Казанского хореографического училища по специальности «артист балета» и танцовщица contemporary здесь в меньшей степени демонстрирует свои телесные возможности и в большей открывается как чтец. Ее Персефона с самого начала угловатая и мрачная. Она будто рождается с тяжелым грузом страданий внутри, которые влекут ее в ад. В ее взгляде, движениях и пластике сразу таятся ужас и тьма, вырывающиеся наружу с резким криком во время разрубания топором символичного граната. Архаичный демоничный образ и здесь резонировал с неоклассической музыкой Стравинского, но очень органично был вплетен в ткань психотипа самой Айсылу, которая, как и все вокруг, выглядела только что сошедшей со страниц красивого арт-глянца.

Постановка «Персефоны» в Перми эффектна. Практически каждую минуту хочется сделать стоп-кадр для модного издания, чтобы разобрать декор сцены или облик артистов, изучить синтетический концепт, рассмотреть хореографию хора и живые статичные узоры, но как же высок риск утопить зрителя в такой буквальной иллюстративности древнегреческого протомифа и увести его бесконечно далеко от погружения в тонкую музыку Стравинского и в ее мудрое исполнение.