В Перми завершился Дягилевский фестиваль. Рассказываем о премьере спектакля «Персефона» и Симфонии псалмов Стравинского при участии танц-труппы musicAeterna Dance.
Автор: Ольга Угарова
Главное событие Дягилевского фестиваля-2023 — премьера двухчастного спектакля, составленного из мелодрамы «Персефона» и Симфонии псалмов Стравинского. Об этом вечере начали говорить задолго до пермского смотра — в Петербурге концертную версию, в которой французский текст от Персефоны читала блистательная Ксения Раппопорт, musicAeterna и Теодор Курентзис показали еще в апреле.
Основной акцент в Перми был сделан на первой части диптиха. Именно о ней начали говорить уже зимой, на нее было потрачено больше сил и средств, а также задействовано два хора, включая детский. Специально для этой работы постановщики набирали по open call большое количество перформеров. Как нельзя лучше «Персефона» подходит для синтетической театральной формы, к которой тяготеют многие проекты musicAеterna, штаб-квартира Теодора Курентзиса Дом радио и недавно основанная труппа musicAеterna Dance. Мелодраму для оратора, солиста, танцоров, хора и оркестра Игорю Стравинскому в 1933 году заказала для своей труппы легендарная Ида Рубинштейн. Она же обратилась к Андре Жиду за либретто. Оказалось, что это неоклассическое произведение композитора, написанное под большим влиянием французской культуры, одно из самых личных. Здесь в партитуре нашлось место нежности, мягкости, меланхолии, лиричности и мелодичности, а сама героиня отличается утонченностью и духовностью больше христианской, чем древнегреческой.
Контекст и погружение публики в суть музыки Стравинского и его «Персефоны» поддерживали во время всего фестиваля: отдельная линия программы вела к Стравинскому, мифу о дочери Деметры и к греческим мотивам. В основную часть включили концерт-спектакль «История солдата», в котором чтецами стали артисты петербургского БДТ им. Г.А. Товстоногова, «Жар-птицу» исполнил пианист Александр Зуев. В полночь на склоне набережной реки Камы показали экспериментальную open-air-оперу «Поэма горы»: фольклорные голоса, духовые, dark-электроника сопровождали полные античной трагедии стихи Марины Цветаевой, в которых мы находим и имя Персефоны, и символ граната, и образ раковины (все это отражено в сценографии главного спектакля фестиваля). Пожалуй, главным проводником стал site-specific-проект «Персефона. До», который в течение всего фестиваля можно было смотреть на судоверфи недалеко от Перми. Основанный на беседах, интервью и воспоминаниях Стравинского аудиоспектакль от режиссера Евгения Маленчева и драматурга Екатерины Августеняк в сочетании с индустриальным музыкальным оформлением Рубена Антоняна идеально совпал с промышленным пейзажем на фоне замершей природы, где снова встречается античный миф о вечном круговороте жизни и смерти.
Эта цикличность естественным образом стала основой концепции сценической версии «Персефоны» от режиссера Анны Гусевой: в спектакле мы наблюдаем рождение Персефоны, путешествие в царство Аида, возвращение богини на Землю и ее драматичное погружение в небытие. Завод Шпагина, где показывали постановку, мог бы стать еще одним пространством царства Аида. Его поделили на традиционные театральные зоны с амфитеатром, оркестровой ямой и грандиозной сценой для впечатляющего числа певцов, танцовщиков и перформеров.
Партитура Стравинского дополнена гипнотическим музыкальным прологом, написанным самим Теодором Курентзисом. Из колонок звучал сумрачный женский голос, который на греческом декламировал стихотворение маэстро «В месяц Антестерион» (восьмой месяц земного года в исчислении древних греков, месяц праздника Виноградной лозы и антестерии, во время которого в жертву Дионису приносились цветы), а также фрагмент из трагедии Эсхила «Прометей прикованный». Еще до того как Персефона попала в мрачное безвременье теней, атмосфера, витающая над всем спектаклем, была создана соответствующая, в том числе благодаря будоражащему тексту увертюры. Несмотря на то что сама работа композитора наполнена мелодраматичными эпизодами, все действо стремится к ощущению разверзнутой бездны, кромешного ада на Земле и под землей. Видимо, специально для этого пол был устлан нарезанной резиной покрышек в ущерб здоровью певцов и танцовщиков, вынужденных вдыхать токсичный запах реквизита — ход вряд ли оправданный.
Общий диссонанс музыки и действа выявлялся насыщенными мизансценами и контрастным колоритом сет-дизайна в сочетаниях красного и черного, темного и светлого, ярких точечных лучей и непроницаемого пространства. Кажется, будто мы видим и слышим два мифотворчества: одно принадлежит Стравинскому в безупречном изысканном исполнении оркестра musicAеterna, хора и Теодора Курентзиса, а другое — постановщикам, составившим свое видение из множества разнообразных пластических картин, существующих в разном темпоритме, одновременно открывающихся и ускользающих от внимания. Так, в первой части, посвященной обрядам инициации в культах Деметры и Персефоны (элевсинским мистериям), в разных частях сцены танцовщики musicAeterna Dance и перформеры показывают всевозможные ритуалы, то совершенно скрытые от глаз, то быстро сменяющиеся следующими этюдами.
«Персефона» — пожалуй, первое масштабное явление широкой публике танц-труппы musicAеterna Dance. В прошлом году на базе Дома радио были собраны уникальные танцовщики, разные по фактуре и бэкграунду. Каждый из них обладает своей особенной энергией и физическими возможностями: кто-то успел поработать в труппах классического балета (Айсылу Мирхафизхан), кто-то уже давно создает свои постановки современного танца (Александр Челидзе, Алевтина Грунтовская), кто-то прошел школу легендарных «Провинциальных танцев» (Евгений Калачев). Но увидеть всех в рамках этого спектакля в полной мере не удалось — лишь немногим достались отдельные выразительные эпизоды. Так, например, атлетичное соло хронометражем меньше минуты можно было наблюдать у Александра Челидзе, исполнявшего роль Плутона, и у Айгули Бузаевой, сегментирующей свою пластику так виртуозно, что было достаточно 20 секунд, чтобы понять мастерство танцовщицы. Остальные же на протяжении практически всего спектакля были частью общей массы перформеров, заполняющих сценическое пространство и сливающихся с хором.
За хореографию отвечала Анастасия Пешкова, экс-солистка «Балета Москва», лауреат Конкурса артистов балета и хореографов под руководством Юрия Григоровича и номинант «Золотой маски» за роль в постановке «Сеанс одновременной игры». Обладательница думающего тела, большого интеллектуального фона и внутреннего наполнения была подчинена общей идее — создать многомерный избыточный визуальный мир, в режиссуре которого встречаются самые узнаваемые тренды: «ТанцТеатр» Пины Бауш и модерн Марты Грэм, полеты Персефоны, схожие с летающей Миртой на сцене Мариинского театра, и акробатика, гранаты на белой скатерти, вызывающие в памяти великий фильм Параджанова «Цвет граната», и «Рождение Венеры» Сандро Боттичелли в финале на фоне большой морской раковины (оба мотива уже тоже стали частью массовой культуры), фешн-костюмы Гоши Рубчинского и сорочки снова в стиле Пины Бауш, древние служительницы Деметры и медработники роддома, цветы, которые остервенело вырывают из земли перед нисхождением в ад, и трава, которую высаживают при возвращении Персефоны. Работать с собственно самодостаточным танцем внутри подобного наслоения чрезвычайно трудно. Но все же Пешкова построила точный хореографический рисунок для хора и интегрировала несколько массовых сцен с четким текстом — как в финальной части «Возрождение Персефоны», где танцовщицы-нимфы погружаются в великое приветствие богини в светлом световом фокусе в центре сцены.
Если артисты хора благодаря musicAеterna Dance стали перформерами, то танцовщица труппы Айсылу Мирхафизхан превратилась в драматическую актрису. Именно она исполнила роль Персефоны и читала французский текст хриплым притягательным тембром, стильно контрастирующим со звучным голосом тенора Егора Семенкова, исполняющего партию рассказчика Эвмолпа. Выпускница Казанского хореографического училища по специальности «артист балета» и танцовщица contemporary здесь в меньшей степени демонстрирует свои телесные возможности и в большей открывается как чтец. Ее Персефона с самого начала угловатая и мрачная. Она будто рождается с тяжелым грузом страданий внутри, которые влекут ее в ад. В ее взгляде, движениях и пластике сразу таятся ужас и тьма, вырывающиеся наружу с резким криком во время разрубания топором символичного граната. Архаичный демоничный образ и здесь резонировал с неоклассической музыкой Стравинского, но очень органично был вплетен в ткань психотипа самой Айсылу, которая, как и все вокруг, выглядела только что сошедшей со страниц красивого арт-глянца.
Постановка «Персефоны» в Перми эффектна. Практически каждую минуту хочется сделать стоп-кадр для модного издания, чтобы разобрать декор сцены или облик артистов, изучить синтетический концепт, рассмотреть хореографию хора и живые статичные узоры, но как же высок риск утопить зрителя в такой буквальной иллюстративности древнегреческого протомифа и увести его бесконечно далеко от погружения в тонкую музыку Стравинского и в ее мудрое исполнение.
Фотографии Гюнай Мусаевой, Андрея Чунтомова и Никиты Чунтомова / © musicAeterna