В канун Нового года в Самаре представили «Щелкунчик», максимально приближенный к первой петербургской редакции 1892 года. Постановщик новой редакции Юрий Бурлака почти 30 лет собирал информацию о той премьере, штудировал и расшифровал записи «Щелкунчика» из Гарвардского университета, изучал рукописи Чайковского в музее в Клину. О том, каким получился спектакль в Самарском театре, рассказывает Виолета Майниеце.
Задолго до Рождества и Нового года в мире начинается настоящая «щелкуномания». Все спешат прославить неказистую деревянную игрушку с огромной челюстью, раскалывающую орехи. Почему такой уродец, некогда придуманный бедными немецкими мастерами, вдруг стал мировым брендом?
Конечно же, благодаря русскому балету «Щелкунчик» Петра Чайковского. Оригинальную сказку Эрнста Теодора Амадея Гофмана (особенно в изложении Александра Дюма-отца) сегодня мало кто знает. А музыка балета давно стала культовой и чрезвычайно популярной. Ее используют в балетных, драматических и кукольных спектаклях, в цирковых представлениях и ледовых шоу. Она звучит в рекламе и стоит на рингтонах смартфонов.
Виновник «бума» вокруг «Щелкунчика» — наш соотечественник, знаменитый американский хореограф Джордж Баланчин (Георгий Баланчивадзе). Живя в Америке, он с ностальгией вспоминал детство и юность, проведенные в царской России, и «Щелкунчика» в постановке Льва Иванова, в котором сам танцевал. В 1954 году он показал свой вариант балета в Нью-Йорке, сыграв в нем волшебника Дроссельмейера. Благодаря телевидению, его увидели миллионы. Постепенно русский «Щелкунчик» покорил мир, став символом Рождества. О такой блистательной карьере классического балета никто из его создателей не мечтал.
Сейчас в мире версий этого балета Чайковского больше, чем звезд в рождественскую ночь. Каждый театр, даже детский коллектив, на свой лад в танце излагает старинную сказку. Кто как хочет и может. Билеты на представления всегда в большом дефиците. Их не достать ни в Москве, ни в Петербурге, ни в других городах. В этом году все финансовые рекорды побил московский Большой. Престижные билеты, стоимостью в 50 тыс. руб., на специальном аукционе ушли в почти в десятикратном размере.
В Самаре на 30 представлений «Щелкунчика» билеты мгновенно исчезли в начале продаж. Денежные «аппетиты» у самарцев весьма скромные — максимум 4 тыс. руб. за лучшие места. Зато очень высоки их художественные стандарты. Театр, славящийся своей афишей (уникальными реконструкциями старинных балетов и хореографическими раритетами), и на этот раз приготовил королевский новогодний сюрприз. Он представил зрителям роскошный балет-феерию, по возможности приблизив «Щелкунчика» к первой редакции, премьера которой состоялась в Мариинском театре 6 декабря 1892 года. Реконструкция не во всем идентична оригиналу (такое в балете невозможно), но точно передает его суть.
«Дроссельмейером хореографии», настоящим волшебником, выступил главный «архивариус» и знаток балетной старины Юрий Бурлака. Почти 30 лет он по крупицам собирал информацию о петербургской премьере, проделав колоссальную исследовательскую работу. Штудировал и расшифровал записи «Щелкунчика» из архива Николая Сергеева, хранящегося в библиотеке Гарвардского университета. Тщательно опрашивал в России и Великобритании старых артистов, участвовавших в последних представлениях первой версии балета с хореографией Льва Иванова. (Теперь ее никто не помнит.) Изучал рукописи Чайковского в музее в Клину, где обнаружил неиспользованный на премьере музыкальный материал. По его инициативе был оркестрован и включен в партитуру танец куклы Ирландца. Настоящая сенсация!
Первые практические итоги кропотливой научной работы Бурлака показал в Японии, потом (вместе с хореографом Василием Медведевым) в Берлине. Закономерен вопрос: почему за рубежом, а не в России, на родине «Щелкунчика»?!
«Со «Щелкунчиком» нигде не пробиться, — поясняет Юрий Петрович. — В каждом театре идет свой вариант». Увы, кроме Самарского театра, интерес к его уникальным наработкам никто не проявил. Директор театра и министр культуры поддержали грандиозный, дорогостоящий проект, достойный императорской сцены. Профинансировали его в наше непростое время, подарив зрителям светлую, добрую рождественскую сказку, как ее преподнес Юрий Бурлака. Так в Самаре в канун Нового года из небытия возродился утраченный первый «Щелкунчик». Ошеломительное по великолепию и помпезности зрелище, что было в тренде в конце ХIХ века. На самарской премьере казалось, что вот-вот в центральной ложе мы увидим императора — богатыря Александра III и миниатюрную императрицу Марию Федоровну — любительницу танцев и балов, на которые так щедра эта балетная феерия…
Богата перипетиями биография этого шедевра. Как появился петербургский «Щелкунчик»?
После успеха «Спящей красавицы» директор Императорских театров князь Иван Александрович Всеволожский заказал Чайковскому новый балет на сюжет сказки Гофмана «Щелкунчик и Мышиный король», хорошо известной в России в переводе и переделке Александра Дюма-отца.
Либретто и подробный план — заказ будущего произведения, рассказывающего о приключениях девочки Клары и куклы Щелкунчика в рождественскую ночь, — сочинил Мариус Петипа. В первом действии он поведал о Сочельнике в доме советника Штальбаума, ночном сражении Щелкунчика с Мышиным королем. Во втором — о празднике в царстве сладостей Конфитюренбург, устроенном в честь маленьких героев — девочки Клары и спасенного ею Щелкунчика.
Получив план Петипа, Чайковский ужаснулся. Он недавно завершил трагичную оперу «Пиковая дама», в финале которой герой совершает греховное самоубийство. Трудился над драматичной «Иолантой», где любовь дарует зрение и свет слепой героине. Размышлял о жизни и смерти, пытаясь угадать, что ждет его за порогом земного бытия. А тут — Конфитюренбург да детские проказы! Сюжет его скорее огорчал, чем вдохновлял. А без вдохновения сочинять он не мог. Да и отказаться тоже — заказ был императорским и срочным. «Щелкунчик» оказался для прославленного композитора «крепким орешком», который с ходу «разгрызть» не удалось.
«Давно не чувствовал себя столь несчастным, как сейчас. Я тщательно напряг все свои силы для работы. Ничего не выходило кроме мерзости», — в отчаянии композитор писал брату Модесту. Жаловался он и князю Всеволожскому: «Выходит что-то бесцветное, сухое, спешное и скверное». По решению директора балет на год отложили.
За это время Чайковский подобрал ключи к непокорному сюжету. Это будет балетная «симфония о детстве», о взрослении души подростка, битве света и тьмы, спасительной силе любви и добра, о мистических чудесах и тайнах Рождественской ночи, когда в зимнем небе горит Вифлеемская звезда, указывая волхвам путь к яслям новорожденного Христа. Неспроста звезда до сих пор украшает макушку древа жизни — елки.
Так, в творческих муках и сомнениях, рождалась последняя, самая вдохновенная и глубокая по смыслу балетная партитура Чайковского. Скорее мистерия, чем простая детская сказка.
«Щелкунчик» очень труден. Тут вопрос не в том, как воплотить сюжет, а в том, как его трактовать. Нужно нырнуть в глубину. Иначе ничего не выйдет. «Щелкунчик» — это размышление о жизни», — писал знаменитый хореограф Федор Лопухов, пытавшийся разгадать его тайны.
Готовя премьеру в Императорском театре, «нырять в глубину» никто не собирался. Да и времени на такой подвиг не было. Красочные, но традиционные для эпохи декорации придумали художники. Массу пышных, сочных по цвету костюмов нарисовал сам князь Всеволожский. Серьезно заболевшего Петипа срочно заменили «вторым балетмейстером» Львом Ивановым. Был ли Петипа действительно так болен, или его озадачила сложная партитура, — сейчас трудно сказать. В постановке «Щелкунчика» он не участвовал.
Балет Иванов поставил в сжатые сроки, вынужденный скрупулезно следовать чужому плану. Маленьких Клару и Щелкунчика исполняли воспитанники балетной школы. Эти герои проходили через весь балет. В Конфитюренбурге, куда после ряда приключений они попадали, в их честь давался красочный праздник. Знаменитое pas de deux они, естественно, не танцевали. В нем блистала итальянская прима Антониетта Дель-Эра — фея Драже и Павел Гердт — принц Коклюш (в переводе с французского — любимчик). Для вариации феи Драже композитор использовал новомодный инструмент — челесту, холодный, прозрачный «голос» которой придал «ледяной оттенок хрустальной чистоты» этому женскому соло. Вариация балерины Иванову удалась — ее сохранили и порой вставляют в современные варианты pas de deux. Уехавшую итальянскую гастролершу заменили русские балерины Ольга Преображенская и Варвара Никитина. В характерных танцах китайского Чая, восточного Кофе, испанского Шоколада, других номерах дивертисмента сладостей были заняты лучшие силы театра.
В дни премьеры в 1892 году «Щелкунчик» многим показался пышным, но скучным, а постановка Иванова — посредственной. Безоговорочным шедевром все признали только «Вальс снежных хлопьев», где кружились и составляли изящные композиции танцовщицы-снежинки. Желая сверху полюбоваться «снежными узорами сказочного бала зимних сильфид», билеты на галерку покупали даже богатые балетоманы.
Несмотря на скромный сценический дебют, успех «Щелкунчика» рос с каждым спектаклем. Попасть на него было трудно. Он стал репертуарным и любимым. И дожил до начала 1930-х годов…
В новой хореографической редакции самарского театра Юрий Бурлака сохранил все лучшее из оригинала. Но время внесло в него неизбежные коррективы.
Неоценимую помощь в воссоздании внешнего образа оригинала оказал Петербургский театральный музей. Богата его изобразительная коллекция. По эскизам Константина Иванова и Михаила Бочарова художник Андрей Войтенко тщательно восстановил старинные декорации. Уютную гостиную в доме президента Зильбергауса. Зимний лес со сверкающим на елях снегом. Щедрое изобилие архитектурных «сладостей» в Конфитюренбурге.
По эскизам Ивана Всеволожского и Евгения Пономарева старинные костюмы мастерски воссоздала художница Татьяна Ногинова: дамские наряды и детские платья в стиле ампир, кринолин бабушки, наряд ХVIII века для дедушки, сказочной красоты удлиненные белые платья-пачки у снежинок, лучистую белую звезду напоминают их головные уборы. Стариной навеяны «юбочки колокольчиком» для мужчин и женщин в вальсе цветов. Из-под огромного кринолина матушки Жигонь выскакивают ее детки-конфетки. «Антикварных» костюмов так много, что кажется — на сцене ожил альбом исторических фотографий.
Очень красочно, динамично звучит оркестр под управлением дирижера Евгения Хохлова. Музыка Чайковского преподнесена так выразительно, так красиво, словно сидишь в зале филармонии, а не на балетном спектакле.
Юрий Бурлака восстановил все возможное из хореографии Льва Иванова. Музыкально, скрупулезно, последовательно. Все досконально отрепетировано и выверено. Постановщику дорог малейший штрих старинного многолюдного балета. Появились давно исчезнувшие персонажи: разные феи Фруктов, Цветов, Мелодий и т. д., Королева праздника, Зайчик-барабанщик, золотые солдатики и куколки в детском танце, о существовании которых никто не знал. Моложавым, импозантным и танцующим предстал Дроссельмейер Дмитрия Пономарева.
Но есть и неизбежные изменения. Во второй картине первого акта вместо маленьких героев появляются премьер и прима. Они танцуют адажио в заснеженном лесу, pas de deux в Конфитюренбурге. Неважно как их зовут — Клара или фея Драже, Щелкунчик или принц Оршад. Имя в балете — вещь весьма условная.
Достойно отреставрированы разнообразные историко-бытовые танцы сочельника. Три поколения собрались на рождественский вечер. На детском балу господствуют польки да галопы — их старательно танцуют ученики Самарского хореографического училища во главе с маленькими Кларой и ее братом Фрицем. Галантны танцы взрослых. Один из них в старинном стиле весьма комично возглавляют дедушка и бабушка.
Гостей танцами развлекают механические куклы-автоматы, когда-то так поразившие сказочника Гофмана: Арлекин и Коломбина, Маркитантка и Рекрут. Их очень четко представляют артисты. А соло куклы Ирландца «под Бурнонвиля» мастерски поставил сам Бурлака. Дорогие ожившие автоматы уносят лакеи — они не для детских игр.
Впечатляет ночное сражение выползающих из подполья мышей и марширующих солдатиков. Лихо стреляет огроменная пушка. Из шкафа вылезает ужасный Король мышей. Все хорошо, но неплохо бы уточнить акценты световой партитуры, более наглядно подать отдельные эпизоды боя, группы, детали. Они не просматриваются.
Щедрым дивертисментом, как на премьере 1892 года, предстал блестящий праздник в Конфитюренбурге. Сказочный город — что рай на земле. Для детей рай — царство сладостей. Для взрослых — очаровательная утопия, где вместе радостно танцуют русские, китайцы, испанцы, французы…
По уникальным киносъемкам Александра Ширяева восстановлен танец Паяца с обручем. Море корзин и гирлянд в руках исполнителей вальса цветов — такую обильную бутафорию крайне ценил и часто использовал в больших ансамблях Петипа. Участники вальса составляют цветистый, подвижный фон и в pas de deux Клары и Щелкунчика-принца. Густонаселенная картинка в духе времен премьеры «Щелкунчика», увы, мешает оценить хореографические и исполнительские достоинства главных героев. Сложен их дуэт с обилием старинных поддержек и танцевальных па. Лиричен, воздушен, подобно мечте или дуновению ветра, в воздухе парит Принц Педро Сеара. Академична, но сдержанна Полина Чеховских, словно ее смущает замысловатый текст, особенно вариация челесты.
Волшебны зимние узоры вальса снежинок: кресты, кружочки, снежные сугробы. Этот дивный ансамбль исторически был и сейчас остается хореографической кульминацией балета. Несколько неожиданно многократное появление в нем танцующих Клары и Принца. Бурлака уверяет — так ему номер показали английские знатоки оригинала. Ради сохранения целостности композиции хорошо бы вовсе изъять или крепко «урезать» их участие. Иначе отлично отрепетированный шедевр Льва Иванова невольно дробится, плохо просматривается. За репетиторскую работу в целом отдельное спасибо постановщикам и педагогам театра, сумевшим подготовить восемь ведущих составов.
На фоне зимнего леса поет хор. По бокам стоят маленькие златокрылые ангелы со свечами в руках, провожающие героев в царство мечты. Поэтичная сцена — яркая метафора русской зимы, русской души, Рождества в ожидании чуда.
Тема ангелов, вестников Бога, начинает и завершает балет. Ее придумал Юрий Бурлака. В прологе нищие дети (по одежде не скажешь, что нищие!) на авансцене сквозь большие окна жадно следят за праздничной суетой в богатом доме Зильбергаузов. Один малыш очарован увиденным — его от окна не оторвать. О таком празднике он может только мечтать! Маленькая Клара, идущая домой с няней, дарит бедному мальчику своего любимого ангела…
Чудесен и финал, отсутствующий в оригинале. На заднике самарские зрители видят хорошо им знакомые здания — силуэт католического костела, музея модерна. Случайно встречаются повзрослевшая Клара и юный кадет. Он держит в руках ангела и протягивает девушке свой талисман. Она узнает его. Вместе они радостно уходят в новую взрослую жизнь. Рождественский ангел — вестник света и добра. А зимние свадьбы, говорят, очень счастливые…
«Щелкунчик» — вечный сюжет, который может приключиться где угодно. Но только с добрыми, чуткими людьми, верящими в чудеса Рождества, о которых возвышенно и поэтично рассказывает самарский «Щелкунчик».
Фото: Александр Крылов © Самарский академический театр оперы и балета