Две богини — так можно назвать Майю Плисецкую и Лилю Брик. Первая — богиня небесная, недосягаемая нимфа, парящая над сценой. Вторая — богиня богемы, светской Москвы, волшебница с колоссальными связями, которая всех знала, всех принимала, всех стремилась поддержать. Могут ли дружить две богини на Олимпе? Не только дружить, но и восхищаться друг другом. Такова привилегия истинных див.
Лиля Брик, поклонница балета, впервые увидела Майю Плисецкую на сцене Большого театра в 1948 году; в год, когда балерина стала примой. Знакомству послужила, как это ни странно, опера: в постановке «Руслан и Людмила» Плисецкая исполняла партию Девы в картине «Замок Наины». Восторгаясь всем неординарным и талантливым, Лиля Юрьевна тут же пригласила молодую звезду к себе встречать Новый год. Так, в канун 1949 года, было положено начало знаковой дружбе между Плисецкой и Брик.
Это приглашение для Майи Михайловны стало судьбоносным: в 1955 году у Лили Брик балерина познакомилась с Родионом Щедриным. Балерина и композитор шли навстречу друг другу несколько лет. Сам Щедрин впервые попал в салон Лили Юрьевны в 1952 году. В ее дом 20-летнего музыканта привел поэт Владимир Котов. Как и юная Майя, студент консерватории был потрясен живописью Шагала и Малевича, украшавшей стены квартиры, публикой, бывавшей в гостях, хлебосольностью и царившей там атмосферой. В своих воспоминаниях Плисецкая называет это место встречи не иначе как художественным салоном, что вполне естественно, ведь там бывали Александр Тышлер, Виктор Шкловский, Луи Арагон с сестрой Лили Эльзой Триоле, Пабло Неруда, а сама Брик дружила с самыми громкими персонажами эпохи: от Мейерхольда и Пастернака до Сергея Параджанова и Фернана Леже.
С первой встречи с гениальной Плисецкой Лиля Юрьевна боготворила ее. В письмах своему мужу Василию Катаняну она не упускает ни единой возможности рассказать о Майе на сцене: «В воскресенье днем были на «Коньке». Майя по-прежнему — богиня (1950)»; «Спящая красавица (Майя) танцовала великолепно и с огромным успехом. Ее встретили бурными аплодисментами и хлопали, не переставая, до конца вариации (1952)»; «Майя увлечена репетициями «Ромео». Радуется, что не танцевала его раньше, оттого что тогда «это было бы уже позади», а сейчас ей «предстоит эта радость» (1956)». О восхищении перед властительницей балетной сцены говорит и небольшой эпизод на вокзале в 1950 году: «Я провожала Майю на вокзал… Девушки, поклонницы-психопатки, плакали навзрыд. Майя была ненамазанная, лохматая, в том самом голубом халате, в котором прилетела из Будапешта. Все равно она богиня!» А о стремлении не пропускать ничего из творческой жизни Плисецкой — уже эта фраза из 1952 года: «Майя ездила танцовать в Ленинград, Одессу, Харьков, Уфу, Ригу. Принимали везде восторженно».
Лиля Брик подпускала людей близко к своему открытому сердцу. Да, в ней видят и злого гения, и благодетеля. Ею очаровывались, ее осуждали. Кто-то восторгался, кто-то порицал. Как метко заметила в своих мемуарах Майя Плисецкая: «Вокруг ее имени накручена уйма чертовщины». Но одного у Лили Юрьевны было не отнять: душу нараспашку. Когда Лиля Юрьевна звала в гости, то оплачивала такси. Молодым друзьям дарила подарки. Всех, кто попадал в ее дом, усаживала за стол, который ломился от яств. Сорила деньгами направо и налево. Но в тех же мемуарах балерина отмечает и легкий характер светской богини. Когда ее как наследницу Маяковского лишили всех выплат, она приняла это с улыбкой. Более того, именно тогда, оказавшись «на мели», Лиля Брик презентовала Майе бриллиантовые серьги, которые позже Плисецкая эффектно преподнесла Сильви Гиллем.
Лиля Брик относилась к Майе трепетно как к истинному художнику с оголенными нервами и чувствами, но близкие отношения сделали свое дело — Лиля Юрьевна вполне могла взять на себя и роль критика: «Были два раза на «Лебедином». Первый раз Майя танцовала хуже, чем всегда, а во второй раз чудесно (1952)». Так же строго она могла и оценить вспыльчивость балерины. Та всегда остро реагировала на несправедливость и вставала горой за младшего брата Александра. Когда того в 1956 году не включили в гастрольный тур, сестра «учинила очередной скандал». Брик пишет не только о последовавших за этим неприятностях примы, но и на правах старшего товарища называет ее поступки бестактностями. «Очень ее жалко, — пишет Лиля Юрьевна, — хотя она сама кругом виновата. А теперь еще к тому же больна, когда перед поездкой надо работать вовсю и сгонять лишние 2–3 кило».
Полтора десятилетия Брик и Плисецкая виделись по вечерам, встречали Новый год, обсуждали перипетии профессиональной судьбы балерины. Брик всегда стремилась помочь своими связями, если это требовалось. Так, в 1959 году она вместе с мужем Василием Катаняном и Родионом Щедриным разрабатывала план, как достучаться до КГБ, чтобы Майю наконец-то выпустили с театром в заграничную поездку. И надо сказать, успешно: тогда случились первые гастроли Плисецкой в США. Чем дальше, тем больше в своих письмах Лиля Юрьевна сближается с богиней Майей. И вот уже неземная прима становится человеком с обычными слабостями. В порыве минутного гнева Брик пишет: «Майю мне уже несколько раз пришлось отчитывать. У обоих «головокружение от успехов». Мне это всегда было противно. Желаю им обоим всего хорошего (1962)». Но раздражение быстро отступает, и вот уже к концу года друзья снова вместе.
Майя Михайловна по-царски вспоминает о Лиле Юрьевне. Балерина никогда даже намеком не осуждала и не критиковала знаменитую музу русского авангарда, пусть и отмечая ее противоречивость: «Это была сложная, неординарная личность. Я не берусь судить ее. У меня нету на это прав». Яркие образы знаменитого светского салона в мемуарах примы сменяются рассказами о гигантских букетах, которые Брик и Катанян присылали после спектаклей, о жарких дружеских спорах в доме на Кутузовском, о милых «шпильках» Лили Юрьевны в адрес сестры Эльзы Триоле и наоборот. Плисецкая называет чету Брик-Катанян (точнее, Бриков, как было принято их называть) друзьями, и от ее воспоминаний веет теплом и легкостью, которые сопровождали их дружбу.
Но однажды грянул гром. Камнем раздора стал вынужденный отказ Щедрина написать музыку для фильма Василия Катаняна «Барышня и хулиган». Это было восстановление немой ленты, в которой когда-то снималась Лиля Брик вместе с Маяковским. Лиля Юрьевна болезненно отреагировала на отказ, назвав Щедрина предателем. Больше они не общались. И все же Майя Михайловна и Родион Константинович пронесли теплое и сердечное отношение к Лиле Юрьеве Брик, которая так много для них значила.