В Якутске в октябре впервые за 33 года прошел «Чайковский-фест» — оперно-балетный фестиваль, посвященный одному из самых известных и востребованных российских композиторов. Смотр открыл балет «Щелкунчик», который представила труппа «Саха Балета». Мы поговорили с хореографом Екатериной Тайшиной о том, что такое новая версия привычного названия, об отношениях с традицией и авторском взгляде.
«Саха Балет» обновляет своего «Щелкунчика». Почему сейчас?
В нашем театре «Щелкунчик» идет уже очень давно. Подошло время. К тому же мы хотели успеть к «Чайковский-фесту» — он только что прошел осенью, к юбилею Чайковского. 185 лет. Первые спектакли мы показали в апреле, чтобы подготовиться.
Но ориентировались вы именно на фестиваль?
Да, на фестиваль. Для нас крайне важен юбилей Чайковского, и, раз так совпали даты, мы решили сделать новую постановку. Хотя, конечно, планировали ее уже какое-то время, думали. Мне самой, как хореографу, давно хотелось поставить именно «Щелкунчика». Я любила танцевать Машеньку, когда была ведущей солисткой. И музыка, конечно, гениальная. Каждый хореограф хочет с ней поработать.
Как вы решаете, что спектаклю нужна новая версия?
Большая ответственность — ставить такие великие произведения. У нас в театре есть свой художественный совет, дирекция, руководство. Я не одна решаю. Я могу предложить идею. Руководство поддерживает или говорит: «Еще не время».
«Щелкунчика» мне доверили, и я благодарна за это. Сбылась одна из моих мечт.
Что такое для вас, как для хореографа, новая версия балета?
Я не сторонник кардинальных изменений в классических балетах. Никогда не переиначиваю, не переворачиваю их на 180 градусов. Отношусь к классике с уважением, деликатно. И себя я скорее назвала бы традиционным хореографом. Я сама была классической балериной.
Но, конечно, свою интерпретацию я привношу. Получается классический балет с элементами неоклассики и современной хореографии.
Как вы балансируете между тем, что считаете важным в классике, и своим видением?
Буквально — сохраняю разные спектакли. В нашем театре останется прежняя постановка. Я не хотела, чтобы Василий Вайнонен исчез из репертуара. И теперь у нас будут идти два «Щелкунчика».
Вы наверняка знаете, что не так много театров играют разные версии одного названия.
Знаю. Я очень уважаю постановку Вайнонена и считаю, что мы не должны лишать зрителей, артистов балета и театр именно этой версии.
Сейчас, осенью и на новогодние праздники, мы показываем нового «Щелкунчика», а со следующего сезона начнем чередовать.
С чего вы начинаете работу как хореограф, когда начинаете сочинять спектакль? Что для вас первоначальный импульс?
Всегда по-разному. В «Щелкунчике» в первую очередь это музыка. Я всегда отношусь с трепетом к постановкам, а к этой особенно. Это гениальная музыка, и хореография не должна снижать планку. Для меня важно сделать все на высочайшем уровне. И я очень давно люблю детские спектакли, по-моему, это моя четвертая такая постановка. Мне было важно сохранить ощущение детства. Не уходить во взрослость, чтобы спектакль вдохновлял именно детей. Поставить ярко, интересно для детских глаз. И, безусловно, важно было придумать хореографическое решение.
Какое место в партитуре для вас самое сложное? Или, может быть, самое ответственное?
«Снежинки» для меня были первостепенными. Хореография в этом номере должна быть безукоризненной, особенно с такой музыкой. Мне было важно создать ощущение волшебства и для зрителей, и для артистов. Чтобы в том числе солисткам и кордебалету нравилось это исполнять, чтобы было и сложно, и приятно. Я давала задачу создавать волшебство в танце, чтобы получались действительно праздник и сказка.
Еще па-де-де с его волшебной музыкой. В нем я оставила четырех кавалеров — в дань уважения Вайнонену. Ответственно было ставить вариацию Феи Драже, я постаралась выделить в танце каждую музыкальную деталь. Вышло сложно, но наши ведущие артистки справляются. Спасибо им.
Меня очень занимал бой мышей. Он у нас брутальный, мужской. Мыши здесь, как солдаты, опасные звери. Мужскому составу труппы было интересно это освоить. И я особенным образом работала с детьми, с маленькими солдатиками, постаралась их выделить и не утомить.
Кроме того, я сама танцевала когда-то не только Машеньку, но и китайский танец. И поэтому хотела заняться и им. У меня уже было видение, как он должен сложиться. Хореографически сложное место, но интересное.
Во многих сценах я придумала насыщенную хореографию. Я ненасытная, всегда ставлю сложно. Но я знаю, на что способна наша труппа, как она может вырасти.
Вы уже начали говорить о дивертисменте второго акта. Какие номера вы оставили?
У меня есть все, что ставил Василий Вайнонен. Полный набор номеров из его редакции.
Ваш коллектив описывает нового «Щелкунчика» как диалог традиции и современности. Что для вас балетная традиция?
Классика. Я могу добавить элементы неоклассики, что-то современное, но в первую очередь — академизм.
Правильно ли я понимаю, что современный подход для вас — новые техники? То, чего не было у ваших старших коллег?
Да.
Почему вам важно сочетать два подхода?
Я понимаю, что должна добавлять что-то индивидуальное. Каждому хореографу нужен личный взгляд, изюминка. В наших реалиях держаться только академического подхода не совсем правильно, и мне самой хочется сказать свое слово. При этом я не стремлюсь полностью перечеркнуть традиции. Это не по моему нутру.
Как вы видите традицию самого «Щелкунчика»? Это очень постановочное название, с массой версий.
Для меня это эталонная классика. Мне ближе всего хореография Вайнонена. У Григоровича сформировалась своя традиция. Я как артистка танцевала его редакции многих постановок. Это сидит во мне, воспитало меня и как балерину, и как хореографа. Если говорить о режиссерском и хореографическом подходе, Вайнонен и Григорович — и есть традиционный «Щелкунчик» для меня.
Интервью: Тата Боева Фото: архив пресс-службы «Саха Балета»