«Человек — это стиль», — сказал в далеком 1753 году Жорж-Луи Леклерк, граф де Бюффон, один из выдающихся умов эпохи Просвещения (биолог, математик, писатель, натуралист), подразумевая в первую очередь именно стиль человеческой речи — манеру разговора и, конечно, письма. И ведь правда, многое о человеке может рассказать то, как он слагает слова и выражает мысли. Характер, темперамент, чувство юмора, тайны, страхи, иллюзии, мечты, малейшие оттенки настроения — все зашифровано в буквах, словах, фразах, предложениях, образующих тот или иной текст.
Майя Михайловна Плисецкая оставила после себя не только великое балетное наследие, но и несколько замечательных автобиографических книг. Ее мемуары — острые, непримиримые, режущие, хлесткие, порывистые, огненные, тонкие, пленительные… Такие же, каким был и ее танец, такие же, как она сама. Стиль — это человек. И ни на минуту в сердце не закрадывается сомнение, что все автобиографические сочинения Майя Михайловна писала сама (в отличие от многих выдающихся личностей, прибегающих к помощи стороннего пера). Искусством слова она владела прекрасно и легко — еще с юного возраста. Писала всегда — дневники, заметки, письма друзьям, знакомым, коллегам, генеральным секретарям, президентам. Помимо этого, Плисецкая была, как бы мы сказали сегодня, постоянным колумнистом крупных советских газет и журналов, где регулярно публиковались ее авторские статьи, рецензии и даже путевые заметки о гастролях. Рассматривая очерки, статьи, письма и дневниковые записи разных лет, можно проследить, как менялись текстовые акценты на фоне времени и как трансформировался почерк автора по мере его взросления… В нашем сознании прочно, во многом благодаря книгам и поздним публикациям, выходившим сначала под сенью гласности, а затем, после распада Советского Союза, отпечатался образ непримиримого конфликта балерины и системы, личности и власти; поэтому некоторые из публикуемых отрывков не только покажут в непривычном ракурсе взаимоотношения Плисецкой и советского государства, но и многое расскажут о правилах игры и сложностях человеческой натуры. Всегда ли мы думаем так, как пишем? Всему ли верим из того, что говорим? И как важно читать смысл не только по словам и строчкам, но и по тому, что остается между ними.
Майя Михайловна на протяжении всей жизни вела дневники, но, вероятнее всего, то были не стройные последовательные заметки/эссе, где аккуратно, шаг за шагом и день за днем, записываются события в строгом хронологическом порядке. Судя по материалам, к которым удалось получить доступ, дневники Плисецкой представляют собой преимущественно хаотичные обрывки текста, вспышки воспоминаний, запечатленные на бумаге — на страницах тетрадок и в блокнотах, вырванных листах и салфетках…
Очень разной предстает манера письма Майи Плисецкой — в зависимости от того, кому предназначено послание, кто его читатель или адресат. Лишь одно остается неизменным — стиль. Выразительный, живой, самобытный. Не столь очевидный, как откинутые назад лебединые руки, космическая полетность прыжка и огненный магнетизм взгляда, но тем не менее уверенно говорящий читателю: «Я, автор. Я, Майя Плисецкая…»
В подборку, составленную по архивным материалам РГАЛИ, вошли личные письма Майи Михайловны Плисецкой разных лет, выдержки из школьных тетрадей и дневников, фрагменты статей, эссе и очерков. Тексты заметок и публикаций собраны из автографов, машинописи, газетных и журнальных вырезок. Авторская орфография и пунктуация сохранены.
Из школьной тетради для литературы учащейся VII класса М. Плисецкой. 1941 год.
(Фонд 3266, опись № 2 ед. хр. 139, лист 55)
Лето
(сочинение)
Впереди распростерлось огромное ржаное поле. Кое-где спереди поля стоят стройные сосны, со своими большими раскидистыми ветвями, которые бросают красивую тень на рожь. Вдали виднеется голубая речушка. А еще дальше — горы. Погода прекрасная! Солнце стоит над самой головой, но не сильно печет. Как приятно итти по дороге рассекающей золотую рожь. Очень красиво смотреть когда присядешь на корточки и всматриваешься в рожь. Там, в золотом поле возвышаются васильки. Можно гулять в этих местах целыми днями, а потом возвратясь домой долго думать и представлять себе это чудесное поле.
Выдержка из дневника, год не указан
(Фонд 3266, опись № 1, ед.хр. 119, лист 20)
Занятия с Ниной Ивановной
Во время объяснения увидела, что ученица пропала, посмотрела вниз, а я лежу перегнувшись на стуле головой вниз. Потом подошла к зеркалу и стукнула себя по затылку, с этим выскочил язык, за тем потянула за правую щеку, язык пошел вправо, также влево, потом потянула за подбородок и язык исчез. Нина Ивановна Блохина смотрела с вытаращенными глазами и думала, что я спятила. Перезанималась.
ПИСЬМА
Письмо Майи Плисецкой маме Рахиль Мессерер в Чимкент
30 сентября 1940 г.
Дорогая Мамуся!
Как ты живешь? Прости меня, пожалуйста, что я не писала тебе так долго. Я очень много работаю. Нога совсем не болит. Это слава богу. Но единственное, что плохо, это что у меня мало сил. Но я думаю, что будут. Я «Лебединое озеро» танцевать не буду, потому что П. Андр. (Петр Андреевич Гусев — Прим. ред.) сказал, что я еще мала, а во-вторых лучше к выпуску приготовь весь балет и станцуй дебют. И я думаю, что это лучше. Вместо этого балета мне дают весь акт балета «Пахита» (этот балет танцевала Павлова). С массой я уже учу. Кроме этого я буду танцевать «Умирающего лебедя», «Слепой музыкант» (Короленко) и др.
Только сейчас отправила заказным письмом тебе карточки. Мне они очень нравятся. Я снималась у Воротынского. (это замечательный фотограф). Это он снимал Миту, помнишь, в полете. Всего 46 снимков это очень много на 120 рублей. Но все равно не жалко.
Как Алюся и Азарик? Как учится Алик, он написал, что у него 4 пос. Это очень плохо.
(Я посылаю здесь маленькую свою фото-карточку). Сейчас в Мосторге продаются очень хорошие вещи и игрушки (новинки). Как заграничные.
Целую тебя крепко, крепко.
Милую Дорогую маму
МАЙЯ
Письма Майи Плисецкой к Василию Катаняну
(Фонд № 3222, опись № 1, ед. хр. 256, (листы 1, 2 и далее по списку)
Майю Михайловну и Василия Васильевича Катаняна (режиссер-документалист, писатель-мемуарист. — Прим. ред.) связывала многолетняя дружба. Они познакомились еще совсем юными в 1948 году. Говорят, что Василий Васильевич был влюблен в Майю Михайловну, в это охотно веришь, читая его воспоминания и биографические очерки, посвященные балерине. Да, и как можно было не влюбиться в Майю — «в огромные глаза газели, необыкновенную осанку», как позже напишет сам Василий Васильевич?! Но Майя Плисецкая вышла замуж за Родиона Щедрина, а Василий Катанян счастливо женился на Инне Генс, искусствоведе с редкой специализацией в области японского кино. После чего две яркие талантливые семьи долгие годы дружили домами. И да, это были те самые Катаняны, к которым по «Иронии судьбы» так и не дошли в Новогоднюю ночь Женя Лукашин и его несостоявшаяся невеста Галя.
Сочи, 17 сентября 1957 г.
Дорогой мой Васинька!
Я очень обрадовалась твоему письму. Оно как всегда мило и остроумно, а главное близко и очень понятно и приятно, словом письма должны быть такие. Вся ерунда какая-то такая.
Ту-104, конечно, чудо. Я летела в любимый Тбилиси 8 часов.
Лелька просто из обыкновенного трепа хотела с тобой общаться, и ты правильно ей посоветовал.
Головани всю жизнь жалуется на свою судьбу вместо того, чтоб радоваться, что она попала к Вахтангу и ведет все балеты, имея гнусные к тому данные. Интересно, как тебе понравилась Горда.
Я живу прекрасно. В отдельной даче. Причем дача роскошная. Можешь сам представить, если обычно на ней живет Конев. Сплю как когда, но в общем прилично. Принимаю душ шарко и Мацесту. Два дня назад ко мне приехала мама. Обратно прикачу 6 октября.
Кажись все.
Здесь была Улашка и сидела со мной за одним столом, т. что сам понимаешь как все зырили.
Здесь отдыхают всякие шишки и в том числе наш директор.
Начала заниматься, а то как-то скучно. Если б ты мог сюда приехать было бы потрясающе. Сегодня сижу на голодной диэте. Хочу похудеть. Это безумно сложно.
Живи хорошо не волнуйся, а то будет плохой стул.
Крепко, крепко тебя целую.
Твоя Майя.
25 сентября 1957 г.
Дорогой Васинька, очень рада была получить еще одно письмо от тебя. Хорошо, что ты уже в Москве, но что грязь, с этим не согласна. Здесь очень хорошо, в меру тепло. Все время на море, за исключением дней, когда езжу на Мацесту. Здесь Сережа Комаров и Леша Туполев. Завтра они меня повезут на своей машине в Мацесту. Они два дня как здесь, и теперь мне не так скучно. Можно прокатиться по берегу синего синего моря. Здесь отдыхает Элеонора Рузвельт. Стара как 10000 чертей. Азарик так же неподалеку от меня, хотя и не так стар.
Безумно рада, что ты купил магнитофон, теперь можно записать прелестные штучки.
Я прибуду в столицу нашей родины 6ого 6 ч., но вагон не 6, а международный. Если будет время, приходи на вокзал.
Кланяйся так же в пояс своей матери и вдобавок пламенный привет ей от меня, а так же от моей матушки.
На мой взгляд реклама Лебед. Озера как нельзя более диллетантская и скучная, балерина из плохой самодеятельности. Хотя в общем приятно, что скоро выйдет фильм. Ты не знаешь, когда?
Ираклий Андроников — свинья. Как же это бы к своим 20 билетам не взял еще 1 для тебя. Тем более что ты не просто Вася, а Вассисуалий?
Но справедливость ему отомстит, будь уверен.
Вахтанг конечно _______ и я очень желаю увидеть их декаду, которая будет в конце декабря или в январе.
Живи мирно, не бунтуй.
За сим целую тебя крепко, твоя Майя.
Открытка из Лос-Анджелеса, 3 октября 1962 г.
(на открытке самолет авиакомпании TWA Superjet)
Васик дорогой, спасибо еще раз за письмецо. Опять забыла твой адрес. Черт меня побери. Лечу изо всех сил в Лос-Анжелес, напиши мне туда. (в течение 2х недель). Потом неделя в Сан-Франциско и т.д. и т.д.
Маме привет, как ее нога?
Открытка из Сан-Франциско (на обороте фотография The Whitcomb Hotel)
Год не указан, вероятно, 1962-й.
Письмо на деревню дедушке Василию Младшему, а не Константину Макарычу.
Васик, дорогой, в Сан-Франциско очень хорошо, но мешает работа, которая идет непрерывно. Так надоело плясать, что думаю — не спеть ли. Прошу тебя еще раз передать Тулубьевой (Зоя Тулубьева, 1903-1978, режиссер и сценарист, работала на фильмами «Лебединое озеро», 1957 год и «Сказка о Коньке-Горбунке» 1962 год, что «Конек» идет на «ура» и в публике и в прессе, которую я привезу. Целую тебя крепко. Всем привет. Майя.
Васик, я уже абсолютно в склерозе, и опять не помню твоего адреса. Письмо Л.Ю. в багаже и мне негде посмотреть твое местонахождение. Просто бред! Все равно я тебя люблю и целую. (а также Робик). В этом отеле я сейчас тебе пишу после приема и премьеры.
Слава богу еще одним лебед. меньше.
Международная открытка из Нима, 1965 год.
Дорогой Васик, как идет фестиваль? Что интересного? Мы вчера ездили на «бой быков», здорово интересно, но жаль неповинных быков. Гена купается, а я занимаюсь, вот так всегда! Думаем быть в Москве 9 августа. Целую Маму и Инку, обнимаем и тебя (так и быть). Твои Майя Робик
Письмо Майи Плисецкой, адресованное Ширли Маклейн
(Фонд 3266, опись № 1, ед. хр. 176, листы 1 и 2)
Майя Плисецкая и Ширли Маклейн находились в приятельских отношениях. В 1991 году актриса помогла балерине получить срочную визу в США, об этом Плисецкая пишет в своей книге (глава «Годы странствий»). Именно Ширли подтолкнула Майю Михайловну к написанию и изданию книги мемуаров.
2 сентября 1992 года.
Ширли дорогая, хочу сказать тебе огромное спасибо за неоценимую помощь с американской визой. Мы никогда не забудем твоей доброты и отзывчивости. Много раз пытались связаться по телефону, но безуспешно. Очень хочу, чтобы ты, с твоей музыкальностью и артистичностью послушала мьюзикл, который написал Щедрин для Японии (Мюзикл «Нина и 12 месяцев» по мотивам сказки С. Маршака — «Двенадцать месяцев». — Прим. ред.). Он шел там с большим успехом. Я думаю, что в Америке тоже может быть успех. Если тебе понравится, и возможно будет поставить этот спектакль, то это очень помогло бы нам материально.
Я пишу книгу по твоему совету. И кажется — получается. В Америке есть замечательная переводчица и у нее уже 27 глав. Есть и издательства желающие напечатать книгу.
Я подписала контракт с литературным агентом Стерлингом Лордом в Нью Йорке.
Моя американская подруга Джуди Рогг передаст тебе это письмо с переводом на английский и кассету мьюзикла.
Если ты захочешь мне ответить, то она посылает свои координаты.
Обнимаю тебя, очень люблю и целую.
Майя
(Фонд 3266 оп.1, ед. хр. 147, лист 1)
Письмо Барышникову Михаилу Николаевичу
Munchen 25.01.96
Дорогой Мишенька! В Нью Йорке (City Center) 10, 11, 12 мая 1996 года будут проходить Plisetskaya-Gala с участием победителей 1 международного конкурса «Майя» и звезд мирового балета. Возможен также повтор этих вечеров в других городах США. Их организацией занимается мой менеджер и продюсер — генеральный директор РОСИНТЕРФЕСТ Игорь Гуревич со своим партнером С. Данильяном. Было бы замечательно, если бы ты смог принять участие в этих вечерах. Всегда помню и буду помнить, как ты приехал и выступил на моем вечере в Бостоне. Такое не забывается… Пожалуйста, сообщи о своем решении (в любом случае) в РОСИНТЕРФЕСТ в Москве <…> В Нью-Йорке <…>. Или мне в Мюнхен <…>.
По данным ревью на концерты, опубликованного 13 мая 1996 года в The New York Times, Михаил Барышников не принял участие в программе «Plisetskaya Gala».
А вот письмо уже другому Михаилу…
Генеральному секретарю ЦК КПСС М.С. Горбачеву
(Фонд 3266, опись № 1, ед. хр. 155, листы 1 и 2)
Дорогой Михаил Сергеевич!
Совсем недавно я вернулась из Нью-Йорка, где участвовала в юбилейном вечере легендарной американской танцовщицы Марты Грэм (ей 90 лет). В эти дни я в полной мере ощутила ту атмосферу надежды с которой ждут Вашего приезда, огромный интерес к событиям в нашей стране. Мое появление на сцене, после долгого перерыва было оценено газетами как «лучшее проявление гласности». И это радостно. Но тревожит другое. Немало у нас еще перестраховщиков, людей, для которых перестройка — это только пустое слово. Это я тоже почувствовала.
В США я летала на 4 дня из Испании, где гастролировала с нашей труппой. Все было предусмотренно заранее: было и соответствующее решение вышестоящих инстанций, были визы и билеты. Но за день до поездки ко мне приехал культурный атташе нашего посольства О. Пичугин. Он передал мне настоятельную рекомендацию зам. министра культуры СССР т. Грибанова «под каким-либо предлогом» отказаться от поездки, т.к. она может иметь нежелательные политические последствия. Зная, что американская пресса могла бы ухватиться за этот факт накануне Вашего визита, я решила не следовать этим указаниям и совершить поездку. Тем более, что юбилейному вечеру сопутствовала огромная реклама, за ним следила вся культурная Америка, один билет, к примеру, стоил 1000 долларов. Думаю, что именно мое неучастие в вечере повлекло бы нежелательные последствия, но понимают ли это те, кто советовал мне отказаться? Для меня, однако, такие последствия уже наступили. Как мне стало известно, по указанию зам. зав. отделом ЦК КПСС т. Сердюка было запрещено показывать только что сделанный фильм обо мне по всесоюзной программе, мои интервью вырезаны и из недавних документальных съемок. Если в 50-х годах меня записали в английские шпионки (это известно из мемуаров Хрущева) то теперь причина иная — клеветники записали меня в сионисты…
Мне доставляет страдание и то, что балет Большого театра застыл в своем развитии. При труппе в 280 человек ставит в лучшем случае один спектакль в год, продолжает бездумно эксплуатировать свое прошлое, магию имени Большого театра.
Остается надеяться, что все это — тормозы перестройки, которые со временем будут убраны.
Но времени жалко. Хочется, чтобы скорее наступили благотворные перемены во всех сферах.
Я и близкие мне люди всецело и безраздельно поддерживаем все Ваши начинания, политику перестройки и гласности. Страна наша, отечество заждались перемен.
Всем сердцем, всей душой желаю Вам здоровья, сил и успеха в Вашей исторической миссии.
С уважением
М.П.
Отрывки и выдержки из эссе, авторских статей и заметок Майи Плисецкой
Заметки и наброски к статье о работе с Агриппиной Яковлевной Вагановой. 1952 год.
(Фонд 3266, опись № 1, ед. хр. 123)
«В моем дневнике записано: «25 августа 1943 года был первый урок с А.Я. Вагановой».
Мазурку в «Шопениане» Агриппина Яковлевна поставила мне так, как танцевала в свое время сама, введя ряд изменений в репетиционные указания А.М. Монахова. Монахов был недоволен моим «своеволием», но я танцевала мазурку «по-вагановски».
Все участники «Шопенианы» хвалили меня и говорили, что не ожидали таких быстрых успехов, приписывая их занятиям у А.Я. Вагановой. И я сама была в этом уверена».
«Еще один только раз мне посчастливилось позаниматься у Агриппины Яковлевны. В мае 1951-ого года я ездила в Ленинград, в связи с юбилеем Большого театра, на один спектакль «Лебединого озера» с моим участием. На другой день я смотрела класс А.Я. Вагановой. После урока она мне дала ряд указаний по спектаклю, которые я в точности записала. Записка эта до сих пор мной бережно хранится. А еще на следующий день я сама занималась у нее в классе. Агриппина Яковлевна, сказала, что она думала — я больше забуду, и выразила удовлетворение, что я так долго помню ее замечания, которые она мне давала семь лет назад. Это было высшей похвалой для меня.
Этот урок в мае 1951 года был вообще одним из последних уроков Агриппины Яковлевны… Вскоре она серьезно заболела, а в начале следующего сезона ее не стало…»
«Встречи за Одером». Цикл статей М. Плисецкой, Машинопись 1952 год.
(Фонд 3266, опись № 1, ед. хр. 124, листы 4, 13, 48 и 49)
Индийская танцовщица, или Люди разных стран и континентов
«Дважды я посетила за последнее время Германскую демократическую республику: в дни Международного фестиваля молодежи в Берлине в августе прошлого года и в месячник германо-советской дружбы — в ноябре-декабре того же года».
****
«Тысячи немцев горячо приветствовали Раймонду Дьен (французская активистка, общественный деятель, участник антивоенного движения 1950-х гг. — прим. ред.) — эту маленькую, худенькую, хорошенькую француженку, которая заставила трепетать от страха сердца империалистических хищников, ибо она своим героическим подвигом, известным теперь всему миру, символизировала волю передового человечества добиться мира, не допустить войны (Раймонда Дьен в числе прочих активистов легла в 1950-м году легла на рельсы перед эшелоном с военной техникой, которая отправлялась во Французский Индокитай.
Чилийский поэт Пабло Неруда и турецкий поэт Назым Хикмет также приезжали в Берлин на фестиваль. Немцы повсюду встречали их бурной овацией их призывы к борьбе с поджигателями войны, к нерушимой дружбе с великим социалистическим Советским Союзом…»
****
«Юная Чандарлейка (Чандралейкха Патель, 1928–2006, индийская танцовщица и хореограф, племянница государственного деятеля, одного из лидеров Индийского национального конгресса Валабхаи Пателя) выступала в костюме, сделанном по образцу костюмов, изображенных на древних индийских скульптурах. Костюм вышит тончайшими золотыми нитками. Трудно поверить, что это ручная работа. Не только костюм Чандарлейки, но и ее позы во время танца также заимствованы у старинных скульптур тысячелетней давности. Это придавало танцу чарующий национальный характер.
Танцы Чандарлейки воспроизводили колорит глубокой древности. Она танцевала под аккомпанемент барабана, на котором играл ее отец — известный индийский писатель».
На улицах Берлина
«Идем по Фридрихштрассе. Она многолюдна и чрезвычайно оживленна. По глади асфальта мчатся вереницей автомобили, одно и двухэтажные автобусы. Я обратила внимание на отсутствие троллейбусов. Видимо, этот усовершенствованный электротранспорт, столь характерный для Советских городов, еще не вошел в быт огромного Берлина.
Ростки нового и корешки старого причудливо перемешаны на этой широкой, внушительной и шумной улице. На домах, украшенных национальными демократическими флагами, лозунги и транспаранты, говорящие о демократических устремлениях новой Германии, о борьбе за мир, о пакте между пятью великими державами, о ненависти к американским империалистам, о дружбе с великим Советским Союзом. «Янки — вон из Западной Германии!», «Не допустим позорной и зловещей ремитализации!» «Выполним пятилетний план до срока!» «Немцы за один стол!» в этих призывах отражены идеи, которыми живут ныне немецкие демократы».
****
«Новый ряд афиш — театральных. Среди них немало извещений о постановках в драматических театрах Берлина пьес Советских драматургов и немецких демократических писателей».
«А рядом с этими побегами новой жизни — анахронические, кажущиеся столь странными пережитки старого. Бросается в глаза кричащая реклама частников».
В доме Гете
«В Веймаре, столице Тюрингии (Веймар был столицей Тюрингии до 1948 года — прим. ред.), мы посетили дом великого немецкого писателя Гете. Большой просторный дом с анфиладой комнат. В комнатах много статуй из гипса и мрамора — работы итальянских скульпторов. Прекрасные мраморные бюсты Шиллера, Байрона, Гегеля, Шеллинга; много картин — подлинников: Рембранта, Рубенса, Рафаэля. Сам Гете хорошо рисовал. …
Гете был также актером и режиссером. Он поставил в веймарском театре ряд пьес Шиллера, в том числе его знаменитых разбойников».
****
«В доме Гете имеется рояль, на котором играл 9-летний Мендельсон».
****
«Очень скромен рабочий кабинет великого поэта. Здесь все сохранилось в том виде, как было и при жизни писателя: на письменном столе — книги, рукописи, письменный прибор и даже специальная настольная корзиночка для носового платка — атрибут немецкой аккуратности. Часы в скромной спальне показывают 12: они были остановлены в час его смерти».
****
«В большой приемной стоят два рояля, принадлежавшие Листу, на которых играл и творил выдающийся композитор.
Перед домом — огромное дерево. Гете сам посадил его».
****
«…Рассматривая обстановку дома-музея, я обратилась к одному из близ стоявших посетителей с просьбой рассказать мне о заинтересовавших меня гетевских реликвиях. Тот в ответ лишь глубокомысленно пробормотал, что Гете был великий, очень великий писатель. …О себе этот гражданин охотно и не без гордости поведал, что работает бухгалтером, а во время войны был Гауптманом. …Присутствующий в зале советский младший лейтенант обратился ко мне:
— Разрешите я вам расскажу!»
«Лебединое озеро»
(Фонд 3266, опись № 1 ед. хр. 122)
(Машинопись статьи, посвященной новой постановке балета в хореографии Владимира Бурмейстера в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. Премьера состоялась в 1953 году)
«Взявшийся за его постановку Московский Музыкальный театр им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко располагает молодой балетной труппой почти исключительно комсомольского возраста. Но именно молодость, идейность, смелость, энергия, воля к победе, характерные для наших комсомольцев, помогли молодому коллективу театра с честью решить трудную задачу. Театр одержал большую победу. Впервые за время существования этого театра им осуществлена такая грандиозная хореографическая постановка. Новый спектакль, сделанный силами молодежи, обнаружил большой рост коллектива и, конечно, прежде всего, постановщика этого балета, главного балетмейстера театра В.П. Бурмейстера». **** «Кстати о либретто. В программе театра оно, по закрепившемуся у нас недоразумению, приписано В.П. Бегичеву и В.Ф. Гельцеру. В действительности же этим авторам принадлежит лишь частная переделка либретто в одном из театров. Подлинным же автором либретто всех трех балетов П.И. Чайковского — «Лебединое озеро», «Щелкунчик» и «Спящая красавица» — был его брат Модест Ильич Чайковский».
****
«В новой постановке в отличии от прежних, Одетта не прощает даже невольного вероломства своего возлюбленного и уходит, хотя и очень страдает. Но когда злой волшебник заставил озеро выйти из берегов, чтобы потопить принца, смелая Одетта бросается к любимому, готовая на самопожертвование.
Образ такой девушки очень интересно играть. Не она слабая и не ее спасают, а, напротив, она сильная и она спасает возлюбленного, проявившего слабость. Это гимн девушке-героине».
****
«Хочется особо остановиться на исполнении В.Т. Бовт и А.В. Чичинадзе.
Чудеса хореографической техники, поражающие зрителя, являются результатом поистине огромного труда артистки. Я радовалась ее техническим достижением, но все же, зная Бовт, не удивилась им. Я училась с ней в одном классе и знаю ее «московский характер». Хочется от души поздравить молодой театр и его молодежный хореографический коллектив во главе с талантливым руководителем В.П. Бурмейстером с большой победой, а москвичей — с прекрасным новым спектаклем».
В Индии
Путевые заметки в газете «Известия», 30 марта 1954 г.
(Фонд 3266, опись № 1 ед. хр. 122, лист 4)
Из зимы в лето
«Мы были в Индии 45 дней и исколесили эту страну вдоль и поперек. «Мы» — это большая группа советских артистов, поехавших во главе с заместителем министра культуры СССР тов. Н.Н. Беспаловым в Индию по приглашению индийского правительства».
«Непосредственно в пути, в самолете и в поезде, мы находились менее двух суток. Вылетев из Москвы утром 11 января, в тот же день задолго до сумерек мы сделали посадку в Вене. На следующий день ранним утром в поезде пересекли австрийскую границу.
За окном вагона плывут пейзажи Северной Италии, покрытой снегом. … Мы нырнули туннелем под перевал, отделяющий Северную Италию от Центральной. Из зимы шагнули в весну.
И в тот же день мы уже любовались бессмертной красотой древней столицы Италии, осматривали Колизей и Форум, собор св. Петра.
С волнением мы узнавали знакомые нам по экрану узкие улочки, пересеченные гирляндами белья, развешенного на веревках и развевающегося по ветру.
16 февраля на огромном самолете вылетели из Рима. Уже через четверть часа мы летели над Тирренским морем, а еще через час над Сицилией, на большой высоте любовались закатом солнца.
Вот так летишь и не видишь ничего, кроме голубого пустынного неба, опоясанного синей каемкой океана. Покидаем самолет, и, — словно занавес раздернули, — засверкала яркими красками чудесная страна.
В Бомбее июльская (по понятиям москвичей) жара, цветут удивительные цветы, раскинули большие зеленые листья мохнатые пальмы.
Мне, которой в силу служебных обязанностей часто приходится превращаться на сцене в лебедя, было особенно любопытно пролететь по осеннему маршруту лебедей, когда они ненадолго покидают русские озера, чтобы снова затем возвратиться в родные места».
Первые встречи
«Среди тропического леса мы увидели выдолбленный в скале древний храм Шивы — бога танца. Поразила нас высеченная в скале скульптура Шивы с тремя головами. Детали этого громадного изваяния отличаются необычайной тонкостью отделки.
Другой храм в скале — храм Брахмы — тоже изобилует замечательными скульптурами, массивными колоннами, украшенными тонкой резьбой. Мы увидели здесь картины сражений и прекрасные, вырезанные из камня сцены древних танцев».
«На Слоновый остров с нами ездил генерал Сокхей — прогрессивный деятель Индии, лауреат международной Сталинской премии мира. Я благодарна ему за тонкие объяснения особенностей старинных индийских танцев, изображенных в скальных изваяниях, за его подарок — редкую книгу о древних памятниках Индии».
«Индийские танцы всегда сюжетны: изображают борьбу человека с хищными животными и змеями, игру в мяч, обращение к богу Шиве».
«В заключении выступила очень талантливая танцовщица Ситара (индийская танцовщица, певица и актриса Ситара Деви, 1920–2014 гг. — прим. ред.). Кажется, нет такого человеческого переживания, которого не смогла бы выразить средствами классического танца эта вдохновенная артистка».
В столице Индии
«Несмотря на ранний час, множество народу встречало нас на вокзале и на привокзальной площади. В мощный гул сливались возгласы» «Совет-Хинди зиндабад!» (Да здравствуют Советы и Индия! Да здравствует советско-индийская дружба! — Прим. ред.).
Тут же на вокзале советские артисты были приглашены к президенту Индии господину Прасаду».
«Мы приехали в Дели накануне большого национального праздника: 26 января — день провозглашения Индийской республики. В этот день нашу делегацию пригласили на торжественный парад.
Здесь мы были представлены премьер-министру Индии господину Неру.
Невозможно удержать в памяти разнообразные и яркие детали развернувшейся перед нами картины».
«Казалось вся Индия, которую нам предстояло увидеть в течение наших многодневных поездок, проплыла перед нами в эти немногие часы».
Заметка в газете «Правда»
Май 1964 года.
(Фонд 3266, опись № 1 ед. хр. 122)
Всегда с Родиной
Вот и закончились наши гастроли в Милане. Мы прощаемся с этим городом Северной Италии, где нас так чудесно принимали. «Лебединое озеро» впервые на итальянской сцене было представлено целиком. Публика театра «Ла Скала» требовательная, понимающая, привыкшая к выступлениям лучших артистов мира. Если судить по тому, как нас встречали, а главное — как провожали, если судить по отзывам местных газет, то мне кажется, это был большой успех советского балетного искусства. Оно нашло в Милане почитателей и поклонников, и их были тысячи. Радостно ощущать и сознавать это.
У нас счастливое, праздничное настроение, из Италии мы с Николаем Фадеечевым передаем всем читателям «Правды» самый теплый первомайский привет. И вдали от Родины мы всегда с нею.
Статья, посвященная 100-летию Айседоры Дункан
1977 год
(Фонд 3266, опись № 1 ед. хр. 122)
Нимфа, спустившаяся с Олимпа
«100-летие со Дня Рождения Айседоры Дункан — большое событие не только в истории хореографии, но и в живой жизни сегодняшнего танца».
«Дункан подняла сценический танец почти до ритуального уровня. Тем самым ей удалось возвысить отношение аудитории к танцу, сломав столетние традиции. А может быть и тысячелетние — ибо Дункан вернула хореографии то место, которое она занимала в античном мире».
«И новаторство Айседоры заключалось в том, что она выбирала музыку для своих танцев из числа лучших произведений величайших композиторов всех времен.
Кстати, частично именно от Ирмы Морис Бежар узнал, что именно и как именно танцевала Дункан на протяжении многих лет. Несколько этих возрожденных номеров получили новую жизнь в балете «Айседора».
Сердечно благодарим Российский архив литературы и искусства (РГАЛИ) за возможность создания материала и публикацию архивных документов на страницах нашего издания.
В качестве иллюстраций использованы рисунки из школьных тетрадей М.М. Плисецкой (РГАЛИ, фонд 3266, опись 2, ед.хр. 139, листы 10, 11, 13, 14, 24, 25, 139)
Текст: Екатерина Борновицкая