Фея Карабос vs Аврора

Наш колумнист Мария Докучаева по следам возобновленной «Спящей красавицы» взяла два интервью: у исполнителя роли феи Карабос Геннадия Петровича Янина и исполнительницы партии Авроры Ярославны Куприной. Геннадий Петрович на протяжении 25 лет выходит на сцену в этом образе, а Ярославна, работающая в Большом театре второй сезон, дебютировала не только в главной роли, но и в качестве балерины, ведущей спектакль. Эти два интервью, контрастируя и дополняя друг друга, позволяют увидеть разницу между поколениями исполнителей, погрузиться в детальную подготовку балетных партий и по-настоящему окунуться в сценическую сказку.

Геннадий Янин:

Геннадий Петрович, опишите несколькими фразами Вашу роль, как Вы ее видите. Кого Вы танцуете?

Балет диктует свои условия: в нем нет кинематографичности, нет серьезной детализации, которую можно дать на драматической сцене, поэтому приходится делать все и сразу. Фея Карабос — это не мужчина, не женщина, а воплощение зла. Надо играть старуху, но при этом не ковылять, как старуха, так как мы все-таки на балетной сцене, надо танцевать по-старушечьи. Это непросто, при этом, я считаю, нельзя пережать, нельзя уходить в молодецкую удаль. В общем, довольно сложная и тонкая партия для меня. Я очень долго ее «работаю» — такой термин позволю себе употребить — около 25 лет. Эта роль — настоявшийся коньяк. Я, как актер, горжусь этой работой.

Вы как-то оправдываете своего персонажа? Или Вы просто злая, или, может быть, жестокая, обиженная?

Я изначальное зло, которое еще и обидели, поэтому я настолько жестоко. Можно было бы обойтись малой кровью, выдрать волосы у Каталабюта, успокоиться на этом и быть приглашенной на бал. Но Карабос не может простить того, что про нее еще и забыли!

Если бы ее пригласили на бал, история сложилась бы по-другому?

Возможно, было бы по-другому. Ведь в сказке Перро фею Карабос забыли позвать потому, что она давно не выходила из своей башни — все решили, что она умерла. Король извинился и пригласил ее за стол. Но на нее не было рассчитано золотого прибора, и Карабос подали серебряный. Это и стало последней каплей. Всегда есть последняя капля, которая позволяет злу свершиться.

С кем Вы репетировали эту партию?

Изначально эту партию я готовил с Василием Степановичем Ворохобко — замечательным репетитором, прекрасным актером. Он многое мне дал, поставил такие акценты, которые позволяют не уходить далеко из этой роли. Например, начало — появление феи Карабос. На нашей первой репетиции он сразу сказал: «Это бал. И это фея. Не злая старуха, не колдунья деревенская. Это фея, которая приехала на бал к королю». Значит, все манеры должны быть королевские, подобающие этому балу. И я это пытаюсь передать, да, с издевкой немножечко, потому что по всем своим качествам стою выше короля, не забывая при этом, что он король.

И, конечно же, я горд и счастлив от того, что мне удалось несколько жестов получить от Марины Тимофеевны Семеновой, к которой я еще тогда, перед моей премьерой в 2000 году, ходил на класс. Она мне сказала: «Приди, покажи, что ты там делаешь, фея Карабос!» Я пришел за несколько дней до своего первого выступления и показал ей то, что я делаю. Она подсказала мне несколько жестов, которые сейчас очень заметны и «делают» роль. Один из них открою. Это затихание, когда фея Карабос показывает, что принцесса уколется: затихает, затихает и умрет. Жест под удар барабана, предвещающий, что она уйдет под землю, — это у меня от Семеновой. Когда удается совпасть с оркестром, для меня не является тайной, как это делается, потому что меня учили работать вместе с дирижером, момент выходит впечатляющим.

Есть также пара взглядов от Григоровича. Я тогда очень увлекался этой ролью и спрашивал его, как и что сделать. Григорович показывал эту роль до мурашек — невозможно забыть . Все это я пытаюсь донести.

Ваша роль как-то поменялась с течением времени? Начали ли Вы относиться к ней по-другому?

Ушла молодцеватость. Пересматривая свои записи двадцатилетней давности, я вижу, как взрослею и как взрослеет моя роль. Мне кажется, это на пользу роли. Как-то мой коллега сделал красивый грим, пришел на сцену разогреваться, его увидел Юрий Николаевич и закричал: «Это что такое?! Вы что из себя сделали? Красотку?! Это старая карга! Быстро перегримировываться!» Такая реакция многое объясняет. Именно поэтому, я считаю, партию Карабос хорошо делают мужчины — они не боятся быть старой каргой. Девушки, когда играют подобные роли, не обходятся без подоплеки, что это бывшая красавица, которая состарилась, но любит главного героя. Я этого всего не люблю. Эти все придумки — дома мужу или маме. Здесь должно быть все понятно. Поэтому роли старых, безобразных теток должны играть мужчины.

Присутствует ли волнение, когда Вы выходите на сцену в сольных характерных партиях?

Конечно. В этой особенно — очень много аксессуаров. Двумя пальцами я держу трость, остальными держу довольно тяжелый плащ. Нужно следить, чтобы не упала корона, чтобы чем-то не зацепиться, чтобы мне мои коллеги, которые играют свиту, вовремя подали спицу. Если они этого не сделают, я буду дураком на сцене. Работа этих ребят безупречна, за что им большое спасибо. Мы отрабатываем все до секунды, чтобы эти детали не были заметны — это волшебство, сказка, феерия. Например, «уход под землю» — мой know how, я ухожу туда, вращаясь как Майкл Джексон в знаменитом клипе. Мне кажется, это добавляет таинственности и сказочности всему балету.

Были ли какие-то курьезные моменты?

Не со мной, но с одним из моих коллег — Юрием Юрьевичем Ветровым. Как-то он исполнял партию феи Карабос и, приблизившись к принцессе Авроре, которую играла Инна Александровна Петрова, чтобы дать ей веретено, сказал: «А веретено-то я забыл…». И дальше Аврора танцевала, танцевала и умерла от разрыва сердца. У меня, к счастью, не было курьезов. Сложно только выезжать в этой маленькой скорлупке ореха. Ребята, свита, везут меня быстро, однажды я чуть не вывалился на вираже, чудом удержался.

Есть ли место импровизации на сцене в подобных ролях? Или каждый взгляд отточен в зале?

Непростой вопрос. Взгляд отточен. Я очень давно играю эту роль. Она не то чтобы наскучила… острота новизны проходит. Чтобы ее поддерживать, я придумываю что-то новое, какой-то новый жест. А так, не допускаю никаких вольностей. Роль как пушкинский текст, разве можно ее переделывать? Сильно отступать от роли нельзя — случится отсебятина.

Чувствуете ли усталость после спектакля?

Да. Это очень сложная работа, трудная роль. Я играю множество драматических ролей, среди них фея Карабос самая тяжелая. Большой объем текста, ответственная партия, где много составляющих, которые можно переделать: оказаться смешным, халтурщиком или, наоборот, гротескным — должно быть чувство меры.

Ярославна Куприна:

Яра, искренне поздравляю тебя с премьерой! Опиши свою роль. Какая ты Аврора?

Мне помогла мамина цитата: «Аврора — богиня утренней зари, потому она должна освещать мир своим присутствием». Она невинная, искренняя, с чувством собственного достоинства, королевской статью. Мой педагог, Надежда Александровна Грачева, учит, как подавать себя в этой роли. Несмотря на то что у нас были катастрофически сжатые сроки подготовки, я старалась уловить все из того множества замечаний и нюансов, о которых она говорила на репетициях.

Изменилась ли твоя Аврора после пробуждения и встречи принца Дезире?

Однозначно. В первом акте она трепетная, счастливая, рада видеть каждого, готова обнять весь этот мир. Это отражается во множестве больших прыжков в выходе Авроры: словно маленькая девочка, она готова прыгать и бегать. Второй акт совершенно иной. В картине сна совсем другой образ. Самым сложным было для меня сделать полутон: стать томной, как видение. После пробуждения Аврора взрослеет, смелеет, осознает, что у нее есть суженый. Она чувствует себя уверенной в крепких руках принца.

Практически год назад ты получила травму и вынуждена была проходить лечение. Как ты себя чувствуешь в этой связи после премьеры?

Я чувствую себя очень счастливой. В прошлом году в начале сезона я станцевала сверстниц принца в балете «Лебединое озеро» и с тех пор не выходила на сцену. Я страшно волновалась перед «Спящей», но постаралась передать зрителям всю свою любовь, всю свою радость от выхода на сцену. Надеюсь, мне это удалось.

Как проходила подготовка? Вы быстро нашли общий язык с партнером Егором Геращенко, премьером Большого театра?

Подготовка была непростой. Я начала работать над партией в прошлом сезоне: до его конца оставалось меньше месяца, мы начали что-то пробовать. В этом сезоне у нас было всего две недели. Это очень мало, чтобы подготовить трехактный балет, тем более я никогда не вела спектакли такого масштаба. Я счастлива, что со мной был такой надежный партнер, как Егор. За три недели до старта сезона мы начали репетиции. Он поддерживал меня, учил успокаиваться. Сегодня я волновалась перед выходом на pas de deux во втором акте и сказала ему: «Егор, я так боюсь!» На что он ответил: «Чем отличается смелый человек от несмелого? Несмелый боится и не делает, смелый боится, но делает». Эти слова меня успокоили, я вышла и сделала. Я очень благодарна ему.

Как вы готовили спектакль с Надеждой Александровной? Чему она тебя учила в процессе репетиций? Что сказала после спектакля?

Не могу передать, сколько всего говорила Надежда Александровна, сколько нюансов находила. Я старалась внимать всему: ловить позы, образ, который мы филигранно выстраивали. Она учила меня делать «вензелечки» руками — для меня самое сложное. Мы репетировали часами. Я бесконечно счастлива, что она мой педагог.

После премьеры Надежда Александровна была рада. Сказала, что многое мне удалось исправить. Признаюсь, репетиция накануне премьеры далась мне тяжело, ничего не получалось.

Кем ты вдохновлялась в процессе подготовки, чьи записи смотрела? Опиралась ли на опыт балерин прошлого или выстраивала партию от себя?

Я пересмотрела абсолютно все записи, которые есть в интернете, купила книги Перро и братьев Гримм, перечитала все, что есть на эту тему, чтобы полностью впитать в себя образ. По исполнению мне ближе всего, конечно, Надежда Александровна, ее записи я смотрела ежедневно. Также мне понравились Авроры Аллы Сизовой и Ирины Колпаковой — эти записи мне присылала мама. Заимствовав некоторые фрагменты из их образов и позировок, я постаралась подстроить их под себя, ведь балерины прошлых лет небольшого роста, а я достаточно высокая, поэтому движения корпуса должны быть гораздо шире и выразительней.

В каких еще партиях ты видишь себя?

Мне кажется, я могла бы отточить любую партию, которую мне доверит наш художественный руководитель Махар Хасанович Вазиев. Огромное ему спасибо за шанс! «Спящая красавица» считается эталоном классического балета. Это настоящее испытание силы характера. Выдержать такой спектакль физически очень сложно, а еще сложнее выдержать психологически. После такого преодоления, я надеюсь, дальше мне будет проще танцевать что-то другое.

Как себя настроить?

В период восстановления я читала много книг. Например, мне понравился «Путь мирного воина» Дэна Миллмэна. Я перечитала ее во второй раз — при первом прочтении она меня не зацепила, а во время травмы очень помогла. В книге описывается такое состояние, как сатори — полная концентрация внимания на каждом действии в течение дня. Как именно ты ходишь, стоишь, разговариваешь — все должно быть филигранно. Сатори учит чистому, спокойному состоянию ума. Его сложно найти, но, если практиковать каждый день, можно, оно действительно работает.

Еще мне помогла серия из семи книг Карлоса Кастанеды. В них описываются интересные состояния. Мне эти книги дали мощную поддержку, потому что духовная составляющая — главное в нашей профессии.

Также за те три дня отдыха, которые я позволила себе в отпуске, я успела съездить в монастырь «Оптина пустынь» — чудесное место. Я просила помощи у Бога во всех делах.

Кто пришел на премьеру поддержать тебя?

На спектакль из Петербурга приехали мои родители. В этот день я получила такое огромное количество цветов, какое никогда не получала раньше. Мне было безумно приятно! Конечно, меня сильно поддержали девочки-коллеги, за что им всем огромное спасибо!