У премьера Большого театра Вячеслава Лопатина репутация танцовщика безграничных возможностей. Уникальные природные данные и яркий актерский темперамент позволяют ему быть одинаково убедительным в балетах любого стиля: от классики до постмодерна. Редкую универсальность танцовщика оценило профессиональное жюри национальной премии «Золотая маска». Лопатин получил «Маску» дважды: за Джеймса в бурнонвилевской «Сильфиде» и за партию Друга в балете «Нуреев». Интервью артист дает редко. Он необычайно скромен и не любит говорить о себе. Наверное, потому, что интуитивно живет по принципу Станиславского и любит не себя в искусстве, а искусство в себе.
Интервью: Анна Ельцова
Фото: Батыр Аннадурдыев
Возвращение на сцену Большого театра балета «Ромео и Джульетта» в легендарной постановке Леонида Лавровского стало одним из главных событий театрального сезона. Ваш изысканный и ироничный Меркуцио — бесспорная удача этого возобновления.
Вячеслав, когда-то, будучи совсем молодым артистом, вы рассказывали в интервью о мечте станцевать в «Ромео и Джульетте» Прокофьева. За прошедшее время вы успели станцевать и Ромео в версии Алексея Ратманского, и Меркуцио у Юрия Григоровича. И вот теперь вы, опять же в образе Меркуцио, встретились с хореографией Леонида Лавровского. Каковы ваши впечатления?
«Ромео и Джульетта» Леонида Лавровского, конечно же, грандиозный спектакль. Он стал первым подробным изложением трагедии Шекспира с помощью танца. Эта версия дала толчок для последующих редакций многим хореографам. Спектакль «Ромео и Джульетта» — удивительное сочетание музыки, хореографии и драматургии.
Возможно, мне было проще, чем остальным, так как у меня уже имелся опыт подготовки Меркуцио в редакции Юрия Григоровича. Основной задачей было выучить новую для меня версию. Мой персонаж остался таким же веселым и внешне беззаботным, но в то же время преданным старшим другом.
В декабре 2023 года в Большом театре состоялась премьера очередного балета Юрия Посохова «Пиковая дама». У вас — новая и нетривиальная роль Старой Графини. В данной постановке, наравне с Германом, она является главным персонажем. Своего рода антагонистом Германа. Расскажите об этой партии.
Это достаточно неожиданный режиссерский ход. Юрий Михайлович заранее спросил, готов ли я над этой ролью поработать. Мне идея показалась интересной, и я согласился. Мысль о том, что Графиню должен танцевать мужчина, пришла из-за второго акта, где много силовых поддержек. Дуэт Графини (а вернее, ее призрака) и Германа — это жестокая схватка двух миров. И Герман в ней проигрывает. Графиня — абсолютно демонический персонаж.
У вас сложился творческий союз с Юрием Посоховым. Вы участвовали во всех его постановках в Большом театре начиная с «Золушки».
Юрий Михайлович — мой балетмейстер. На протяжении всего творческого пути я работаю с Посоховым. «Пиковая дама», по-моему, шестой или седьмой наш спектакль. Началось все, действительно, с «Золушки» — там я выходил в четверке друзей Принца. Потом была «Классическая симфония». В «Герое нашего времени» одновременно подготовил Старуху Янко и Печорина. В «Нурееве» станцевал партию Друга. А в «Чайке» — доктора Дорна. Мне с Юрием Михайловичем нравится работать в принципе, независимо от того, ставит ли он спектакль по литературному произведению или вообще бессюжетный. Он умеет увлечь своим видением будущего спектакля, своей энергетикой. Очень интересно показывает, с ним легко идет постановочный процесс. Атмосфера на репетициях творческая и свободная. Юрий Михайлович разрешает артисту предлагать что-то свое.
Ваши взгляды на персонажей совпадают?
Не всегда. То, что ставит балетмейстер, — отражение его мыслей, его решение данной партии. И мы, артисты, воплощаем его замысел на сцене. Но, конечно, если я принципиально не согласен с предлагаемой трактовкой, пытаюсь преподнести свой вариант.
Танец для меня — это чистые эмоции, самовыражение. Я люблю танец!
За двадцатилетний период службы в Большом театре у вас сложился огромный репертуар. Здесь и чисто классические партии, и неоклассика, и гротесково характерные роли, и модерн. Каждая партия, пусть даже в бессюжетном балете, у вас превращается в образ полный эмоций и чувств.
В процессе репетиций всегда складываются определенные отношения между партнерами. Любой дуэт — это диалог, это уже история. Даже если это бессюжетный балет Баланчина или Форсайта. Артист сам наполняет предложенный хореографический рисунок смыслом.
Мне интересны все стили хореографии, потому что это все танец: народно-сценический, историко-бытовой, классический, современный. А танец для меня — это чистые эмоции, самовыражение. Я люблю танец! Я берусь за спектакли любого стиля, с легкостью в предвкушении радости от встречи с танцем.
Для танцовщика найти своего педагога-репетитора в театре — удача, залог успешного освоения репертуара. Почти всю творческую жизнь вы работаете с Борисом Акимовым.
Моим первым педагогом в Большом театре был Валерий Викторович Анисимов. Но он перешел в Московскую академию хореографии, и уже на второй год работы я пришел к Борису Борисовичу Акимову. Привыкали друг к другу постепенно — разные роли, разные спектакли. И так привыкли, что не можем никак отвыкнуть! У нас не просто профессиональные, но и дружеские отношения. Мы абсолютно доверяем друг другу. У Бориса Борисовича огромный опыт, столько знаний — есть чему поучиться. Мне с ним всегда интересно. Он ведь из поколения шестидесятников — абсолютно потрясающих личностей! Я счастлив, что через Бориса Борисовича могу прикоснуться к той эпохе.
Вам вообще везет на союзы. У вас сложился творческий и семейный дуэт с прима-балериной Большого театра Анастасией Сташкевич.
Да, это мое везение. Мое счастье. Встретились мы достаточно давно, на конкурсе Vaganova Prix. После него меня пригласили на стажировку в Московскую академию хореографии, и мы оказались на одном курсе. На выпуске танцевали вместе pas de deux из «Щелкунчика». И в театр вместе пришли.
Первой нашей совместной работой стало вставное pas de deux в «Жизели». Как-то складывалось, что все самые знаковые спектакли мы танцевали вместе — «Щелкунчик», «Чиполлино». Мы гармонично смотрелись в паре, и нам нравилось танцевать вместе. Так постепенно и сложился союз.
У вас подрастает сын. Вы бы хотели, чтобы он пошел по вашим стопам?
Не знаю. Скорее нет, чем да. В любом случае сейчас в театре его больше интересует буфет, чем балет.
Думаю, интерес к театру у него проснется позже. Ведь и вы не сразу полюбили балетное искусство.
Да, далеко не сразу. В детстве, в родном Воронеже, я занимался спортивной гимнастикой, и наш педагог по хореографии посоветовал маме показать меня в Воронежское хореографическое училище, там как раз был недобор мальчиков. Я прошел отбор и начал учиться танцу. Поначалу совсем без энтузиазма — плохо представлял себе, чем вообще занимаюсь.
А когда все-таки пришел интерес к тому, чем вы занимались в училище?
В подростковом возрасте появились первые сольные работы. Мы с моим педагогом Анатолием Григорьевичем Дубининым подготовили вариацию из балета «Сильфида» для училищного концерта. Я увидел запись своего выступления, и результат мне не очень понравился. Разбирая свои ошибки в той вариации, я как-то осознал смысл замечаний педагога, то, что от меня требовалось. Мне захотелось доказать прежде всего самому себе, что я могу это исправить, станцевать правильно. И я стал более осознанно работать в классе. Работать на результат. Многое мне дал и год стажировки в Московской академии хореографии у замечательного педагога Александра Бондаренко. Это была удача. Думаю, что мое появление в Большом театре — это во многом заслуга Александра Ивановича.
Ваша судьба в театре складывалась удачно.
Да, уже в первый год я станцевал четыре сольных партии. А на второй — заведующий труппой Геннадий Петрович Янин предложил мне подготовить в балете «Чиполлино» заглавную партию. С этого все и началось.
У вас есть любимые партии?
Не могу выделить именно любимую. Когда начинаешь готовить партию, она может казаться не очень близка. Пропускаешь ее через себя: стараешься понять героя, его мысли и чувства. Постепенно персонаж становится все ближе. А иногда сразу видишь свою партию. Так у меня вышло с Печориным. Я был уверен, что это мой герой. Хотя поначалу далеко не все так считали.
Все партии любимы и важны. Но знаковым спектаклем для меня является «Щелкунчик». Танцую его с Анастасией Сташкевич на протяжении всей жизни в театре. Обожаю редакцию Юрия Николаевича Григоровича — она гениальна.
Остались ли у вас партии мечты?
Сложно сказать. Мне грех жаловаться на репертуар. Конечно, в молодости были какие-то мечты, но сегодня я понимаю, что этого уже не случится. Например, я хотел станцевать Красса.
Что будит вашу творческую фантазию?
Процесс подготовки партии. Ну и, конечно, сцена. Энергетика, которая идет из зала и от коллег. Живая музыка. Сам спектакль. Это настоящая жизнь.
В балете, как ни в каком другом виде искусства, важна связь поколений. Здесь все передается буквально из рук в руки и из ног в ноги. Обрести своего педагога — мечта каждого танцовщика. Вячеславу Лопатину повезло: всю творческую жизнь рядом с ним находится верный наставник и друг Народный артист СССР Борис Акимов. С ним пережито и сделано немало. Мы попросили Бориса Борисовича рассказать о своем ученике.
Думаю, что сама судьба свела нас вместе. И я безумно счастлив, что так получилось. Я считаю Лопатина уникальным танцовщиком. Он танцует все — от классики до модерна. И везде великолепен! Работа с ним — бесконечный творческий поиск. С точки зрения педагога, Слава Лопатин — настоящий подарок. Только что мы репетировали чисто классический балет «Шопениана». Здесь нужны и «правильные» руки, и стопы, и общая романтическая манера — это очень коварный для мужчин спектакль. И в то же время он блестяще исполняет характерные партии, ему доступен гротеск. Какой потрясающий Модест Алексеевич получился у Славы в «Анюте». Благодаря своей актерской многоликости, он нарасхват у балетмейстеров, ставящих в разных стилях. На каждом кастинге его выбирают сразу. Из-за уникальных данных Слава великолепно смотрится и в современной хореографии, например, в балете французского хореографа Сиди Ларби Шеркауи «Фавн». Хореографическая фраза здесь непрерывна — это какая-то вязь тела, переходящая возможности человеческой природы. Его тело переливается как вода. Слава — настоящий артист, ему интересно работать во всех стилях.
Не могу не отметить человеческие качества Лопатина. Несмотря на мировое признание, он остается необыкновенно скромным, внимательным, ответственным. Всегда радуется успехам коллег — творческая ревность ему чужда. Это редчайший сплав выдающихся хореографических возможностей и прекрасных человеческих качеств.
Слава протанцевал большую жизнь на сцене — у него огромный список ролей. Благодаря своей природе, он находится в прекрасной физической форме. Время не властно над ним. У него мягкие мышцы, мощный прыжок и феноменальная координация, какая была, пожалуй, только у Михаила Барышникова. Все мы — и зрители, и коллеги — и сегодня ждем от Славы Лопатина новых и интересных партий. То, что он делает на сцене, можно назвать искусством самой высокой пробы.