Двойной юбилей в этом году отмечает заслуженный артист России педагог-репетитор Большого театра Виктор Барыкин: 28 ноября ему исполняется 70 лет, 50 из которых он посвятил творческой деятельности.
Выпускник Московского хореографического училища, ученик Леонида Жданова видел себя в классическом репертуаре, но сцена раскрыла в нем все грани дарования: академичность и выразительную характерность. Его, танцовщика, остро чувствующего нерв современной хореографии, оценила Майя Плисецкая и сделала своим партнером в «Кармен-сюите», «Анне Карениной», «Чайке». Безгранично доверял артисту и Владимир Васильев, приглашая на ведущие партии в своих постановках. Сотрудничество с Васильевым продолжилось и дальше, когда Барыкин начал переносить его балеты по всему миру как балетмейстер-репетитор.
Настоящим призванием для него стала и педагогика. Виктора Барыкина отличает умение увидеть в молодом артисте творческую индивидуальность, раскрыть ее, не навязывая собственного видения партии и манеры исполнения. Поэтому столь разными были и остаются его ученики, список коих велик. Танцовщик, педагог, балетмейстер-репетитор, и сегодня Виктор Барыкин каждый день приходит в класс к своим ученикам. Вот уже полвека его сердце бьется в унисон с сердцем театра. «Лучшего театра мира», — уверен Виктор Николаевич.
Что отличает балетную труппу Большого театра и делает ее исключительной? А она, несомненно, лучшая на сегодняшний день.
Когда речь заходит о Большом театре, сразу вспоминается золотая гвардия — выдающиеся артисты, которые во многом и сформировали его историю. Мне посчастливилось работать рядом с Владимиром Васильевым, Марисом Лиепой, Михаилом Лавровским, Александром Годуновым, Юрием Владимировым. Эта потрясающая плеяда способствовала развитию так называемого московского стиля. Она утвердила его как лучший в мире.
Началось все гораздо раньше. Московский балет поразил западную публику на гастролях 1956 года. Поразил и танцем, и актерским мастерством. Тут надо отдать должное Юрию Николаевичу Григоровичу. Его балеты вывели в приоритет мужской танец. Они создавались в сотворчестве с выдающимися танцовщиками-актерами. Мне повезло — я учился у этих фантастических артистов. Московский стиль отличает скрупулезная работа над образом. Может быть, он изначально проигрывал в чистоте исполнения, но не сейчас.
Основы московского стиля Вы постигали в хореографическом училище у прекрасных педагогов.
Да, педагоги незабываемые. Начальные классы крайне важны — там закладывается балетная «фактура». У меня преподавала опытнейшая Евгения Александровна Лапчинская. В средних классах ее сменил Глеб Михайлович Евдокимов — бывший танцовщик Большого театра и впоследствии педагог-репетитор Музыкального театра Станиславского. Он дал мне очень многое. И конечно же, нельзя не вспомнить Леонида Тимофеевича Жданова — нашего преподавателя классического танца и поддержки на старших курсах. Его отличал не просто профессионализм, но и отменный художественный вкус, тонкое понимание музыки и классического танца. Недаром он был и художником, и талантливым фотографом. Общение с такой личностью обогащало нас, молодых ребят.
Большое внимание уделялось урокам актерского мастерства. Выпускную партию Меркуцио в балете Лавровского «Ромео и Джульетта» со мной в училище проходил народный артист РСФСР Владимир Александрович Левашев — знаменитый характерный танцовщик Большого театра.
Вы пришли в театр прекрасно выученным классическим танцовщиком. Но долгое время Ваше имя ассоциировалось с современной (на тот момент) хореографией. Ваши сольные дебюты состоялись в постановках Васильева и Плисецкой.
Владимир Викторович первым заприметил меня. Он хотел дать мне роль Икара в своем одноименном балете, но сначала я исполнил характерную партию сикофанта Клеона. Некоторое время спустя я стал и Икаром. Майя Михайловна Плисецкая увидела меня еще Клеоном и предложила исполнить партию Коррехидора в «Кармен-сюите». Выучил за три дня и станцевал. После она сделала меня Карениным. А мне было двадцать четыре года! Но Плисецкая не считала меня молодым, что называется, «зеленым». В ответ на мои сомнения сказала: «Ты должен сделать Каренина!» Позже появились у меня и партия Хозе, и Треплева в «Чайке». Мне невероятно повезло в том, что Плисецкая увидела во мне партнера. Мы много танцевали вместе. И в Большом, и на гастролях. Она была фантастической личностью. Обладала необыкновенной интуицией — на уровне подсознания понимала, что нужно сделать, чтобы все получилось. Плисецкая умела напитать партнера творческой энергией. Могла на сцене так посмотреть, что закипала кровь! Она никогда не замыкалась на себе, ей важен был диалог с партнером.
Мне вообще везло с партнершами. В «Шопениане» и «Икаре» я танцевал с Екатериной Максимовой. Выходил в спектаклях вместе с Аллой Михальченко, Ниной Ананиашвили, Ниной Семизоровой. Благодаря классической выучке я легко переключался на разные стили: за одну неделю мог станцевать Юношу в «Шопениане», а затем Северьяна в «Каменном цветке». А еще были «Дон Кихот», «Жизель», «Гусарская баллада». Хорошая классическая база позволяла быстро овладевать любым стилем, вводиться в спектакль буквально за несколько дней. Например, на генеральной репетиции балета Светланова «Калина красная» исполнитель роли главного бандита Черного сломал палец. И я за один день выучил его партию. Так же было и с «Шопенианой»: в полдень получил травму предыдущий исполнитель, я пошел в класс на репетицию, а вечером уже дебютировал в партии Юноши.
Вы много работали с Владимиром Васильевым: исполняли ведущие партии в поставленных им балетах, а позже переносили их на разные сцены мира.
Мой путь в театре начался с роли в первой постановке Васильева — балете «Икар». Затем я был Макбетом в его постановке «Макбет» Молчанова. Мы вместе много гастролировали. Объехали весь мир со спектаклями «Я хочу танцевать» и «Фрагменты одной биографии» на музыку танго. В этих поездках я являлся и исполнителем, и репетитором. Так же продолжилось и в театре. Владимир Викторович доверял мне репетировать его балеты и творческие вечера. Так продолжается до сих пор.
Я был ассистентом Васильева, переносил классические балеты в его версии на разные сцены страны и мира: «Ромео и Джульетту» в Московский музыкальный театр Станиславского, «Дон Кихот» в Вильнюс и Буэнос-Айрес. «Макбет» поставил в Воронежском театре оперы и балета. В Римской опере, где Владимир Викторович стоял некоторое время во главе балетной труппы, я восстановил (опять же по его просьбе) «Шопениану» Фокина и «Паганини» Лавровского.
Однажды мне позвонила Майя Плисецкая и сказала, раз я полностью знаю «Кармен-сюиту» (а я начинал танцевать ее с массы и вплоть до Хозе), то должен переносить ее на другие сцены. С подачи Майи Михайловны я ставил «Кармен» во Флоренции и Мариинском театре, на сценах Новосибирского и Ростовского театров. И вот, скорее всего, придется поехать и «почистить» этот балет в Мариинке. Порекомендовал меня Родион Щедрин: «Витя знает лучше всех!»
Даже не представляю себе, как Вы успеваете заниматься переносом спектаклей и работать педагогом-репетитором в Большом театре.
Работать педагогом я стал совершенно неожиданно для самого себя. В начале девяностых я танцевал в лондонской балетной труппе, и мне предложили дать там несколько классов. И получилось! С тех пор я преподаю.
За тридцать лет педагогической работы Вы вырастили не одного премьера.
Ко мне в класс приходили талантливые выпускники училища и со временем превращались в премьеров. Так было с Дмитрием Белоголовцевым, Юрием Клевцовым, Константином Ивановым, Андреем Меркурьевым, Дмитрием Гудановым и другими.
Вот уже много лет репетирую с Артемом Овчаренко. Работаем, что называется, душа в душу.
С Денисом Савиным мы стали работать, когда он только пришел в труппу. В 2003 году сделали первую крупную роль — Ромео в балете Раду Поклитару «Ромео и Джульетта». За тридцать лет педагогической практики у меня были замечательные ученики. К вышеперечисленным не могу не добавить Андрея Болотина — сегодня он уже сам педагог в театре. Многие из них получили звания — есть и заслуженные, и народные артисты. А сколько моих учеников стали лауреатами международных конкурсов: в Москве, Париже, Варне, Джексоне, Перми! Много было работы.
Все Ваши ученики говорят, что им повезло с педагогом. А еще они подчеркивают Вашу творческую бескомпромиссность.
Да, если партия не подходит, я честно говорю об этом. Зачем уродовать людей? Ведь это сцена Большого театра! Здесь особые стандарты.
За полвека Вы изучили эти стандарты как никто. А чем отличается век минувший от века нынешнего в Большом?
Раньше в театр ходили на личность. Ходили на Плисецкую и Максимову, Васильева и Лиепу, Бессмертнову и Лавровского. Каждый «Спартак» с Васильевым и Лиепой становился событием. Каждое «Лебединое озеро» или «Дон Кихот» с Плисецкой становились событием. Сейчас такого нет.
Да, сегодня высоки технические стандарты. Но кроме техники существует персонаж, которого артист должен «пропустить через себя», раскрыть, показать его эмоции. Не хочется, чтобы наше искусство уподоблялось гимнастике.
Недавно в Большом возобновили знаменитую постановку «Ромео и Джульетта» Лавровского. Нынешним танцовщикам дается драмбалет?
Да. Но, конечно же, не всем. Кто-то по молодости его не понимает. К счастью, есть очень интересные артисты, которые стремятся раскрыть образ, выстроить взаимоотношения на сцене. Когда Артем Овчаренко этим летом танцевал «Ромео» вместе с Евгенией Образцовой, я прослезился.
Московский балет живет по Станиславскому?
Я всегда требую от учеников не просто выйти на сцену и правильно сделать движение. Они должны понимать, откуда пришел их герой, о чем он хочет сказать зрителю и куда он уйдет. Для меня это кажется самым важным. Легче научить движению, а вот заставить правильно чувствовать на сцене — действительно сложно.
Беседовала Анна Ельцова.
Фото: архив Виктора Барыкина, цветные фотографии авторства Дамира Юсупова предоставлены пресс-службой Большого театра России.