TheatreHD 5 марта представил документальную ленту «Лебединая песня». На афише мы видим фасадную аннотацию: «История постановки «Лебединого озера» в редакции Карен Кейн. О чем на самом деле фильм и почему он обязателен к просмотру, рассказывает Алиса Асланова, которая побывала на премьере в кинотеатре «Пионер».
Поначалу кажется, что создатели фильма Челси Макмаллан и Шон О'Нилл ведут свой рассказ о постановочном процессе балета «Лебединое озеро» стоимостью 3,5 миллиона долларов, режиссером которого в первый и последний раз выступила художественный руководитель компании Карен Кейн. Этот спектакль — лебединая песня Карен, ее прощание с труппой, с которой в совокупности балерина провела 50 лет, сначала в качестве звезды балета, а затем и руководителя. Несмотря на то, что новая постановка и вдохновлена спектаклем Эрика Бруна 1967 года, в интерпретации Карен она сильно отличается и в целом довольно интересна. Девы-лебеди, проклятые колдуном Ротбартом, — настоящие женщины, которые были похищены и стали жертвами мужского насилия, а не просто сказочными существами. «Я хочу, чтобы зрители поняли весь ужас того, что происходит с Одеттой и ее подругами, хочу, чтобы люди видели, что ими манипулируют и издеваются над ними», — так Карен говорит о своей идее. И в этом прочтении много современной чувствительности и человечности, а на кадрах, где показано, как лебеди жалеют друг друга, до конца проникаешься режиссерским решением Кейн.
Погружаясь в повествование фильма, мы оказываемся в портретной документалистике, эта лента не о «Лебедином озере» и даже не о личностях, а скорее об историях с ними связанными. В экспозиции три главных героини, каждая из которых зависима от своей профессии: Карен Кейн, этуаль труппы Юргита Дронина и артистка кордебалета Шейлинн Эстрада, — а также три героя второго плана, которые, несмотря на небольшое количество экранного времени, являются акцентными персонажами: хореограф Роберт Бинет, молодая прима-балерина Женевьев Пенн Набити и артистка кордебалета Тини Уорд.
«Персонажи, за которыми мы следили в фильме, — те, кто мог сказать что-то сильное о влиянии этой культуры, почему они ее любят и почему борются за нее».
Самой эмоционально яркой, живой и искренней в фильме предстает Шейлинн Эстрада. Тяга к саморазрушению заставляет ее проживать рабочие моменты с болезненной страстью, кажется, в фильме не показана и половина эмоций, которые бурлят внутри этой хрупкой балерины. Балет для нее благословение и проклятие, точка опоры и одновременно среда, где ее настигает дисбаланс. Поражает откровенность, с которой балерина говорит о своем психическом здоровье, расстройстве пищевого поведения, отношении к профессии или тем или иным ситуациям. Ее история трогает и пугает — настоящий двигатель для сюжета, неудивительно, что Челси Макмаллан, поговорив с семьюдесятью танцовщиками труппы, выбрала именно Шейлинн: «Мы нашли ее. Без нее не будет фильма, она наш проводник в этот мир», — рассказывала режиссер о кастинге и выборе Шейлинн главной героиней.
Юргита Дронина — воплощение балерины-атлета, одержимой танцем. В ее истории красота тождественна силе. Покоряет преданность и служение Юргиты, жизнь балерины наполнена борьбой с болью, напряжением и преодолением физического несовершенства. Юргита в фильме находится на закате своей карьеры, и здесь контрастом выступает молодая, подающая надежды балерина Женевьев Пенн Набити. Ее звонок маме с новостью о том, что она получила главную роль в постановке, наполнен неподдельной детской радостью и погружает зрителя в минуту абсолютного счастья человека, который посвятил жизнь искусству балета. Сегодня Женевьев уже прима-балерина театра, а Юргита Дронина (несмотря на озвученные в фильме надежды танцевать еще «лет десять») завершила карьеру и стала артистическим директором балетной труппы Литовского национального театра оперы и балета. Такие контрасты здорово работают на повествование, показывая цикличность профессии балетного артиста с ее началом и концом.
В ленте много сильных эмоциональных эпизодов, это достигается в том числе операторской работой: камера запечатлевает физическое напряжение артистов иногда так близко, что зритель может увидеть даже поры на лицах. Такая интимность обескураживает и порой отталкивает, но отвести глаза невозможно. Монтажные манипуляции не оставляют равнодушным, ближе к кульминации сюжета, когда наступает час премьеры, монтаж, словно буря в спектакле, становится динамичным. В этом моменте мастерски синтезированы сценические кадры в слоумо и закулисные эпизоды с артистами: «Мы представляли фильм как сцену битвы, хотели, чтобы зрители чувствовали, каково это — исполнять балет в таком масштабе, а не пытаться смотреть усеченный кадр, ориентированный только на красоту и эстетику», — рассказывает Челси Макмаллан. При этом эстетики балетного спектакля в фильме много, с пониманием дела сняты балетные сцены, особенно красиво выглядят массовые перестроения лебедей, камера здорово ловит эмоциональные моменты, не оттолкнули даже костюмы на грани китча в третьем акте, скорее напоминающие Эффи Бряк и жителей Капитолия из фильма «Голодные игры», чем гламурных гостей бала.
Работа съемочной команды действительно хороша, добиться такой естественности, близости и доверия с артистами мало кому удается, при этом не опустившись до клюквы и излишнего манипулирования клишейными кадрами, которыми кишат почти все фильмы о балете. Из 450 часов отснятого материала создателям удалось собрать ленту, где до предела обнажена уязвимость главных героинь и среда, в которой они проходят свои испытания.
«В основном я вижу, что не работает. Затем я говорю себе посмотреть на то, что работает, и пытаюсь вырваться из этого», — говорит в фильме Карен Кейн. Бескомпромиссность балерины, прошедшей когда-то школу партнерства с Рудольфом Нуреевым, ловко поймана оператором в клоуз-апе глаз на одной из репетиций: недовольная Карен стреляет глазами и для хореографа Роберта Бинета это самое хлесткое замечание.
Эмоциональная сдержанность Карен обманчива, опыт художественного руководителя труппы позволяет ей держать съемочную группу на расстоянии, при этом она откровенна, когда ей нужно, но выбирает слова с постоянной оглядкой на камеру. Лишь один раз мы видим, как Карен забылась и сказала художнику по костюмам Габриэле Тилешовой о желании выпустить балерин в спектакле без трико: «Понимаешь, так современнее». И в этот момент вся искренность, связанная с этим радикальным решением, рушится, будто оно продиктовано повесткой дня, средой и давлением общественности.
Надевать трико лебедям или нет — самая спорная тема, поднятая в фильме. Без преувеличения почти половину фильма эта проблема будет обсуждаться на всех уровнях театра: и в кабинете руководителей, и в балетных залах, и в раздевалках среди балерин.
«В балете каждый хочет чтить традиции», — говорит артистка кордебалета Тини Уорд в фильме. — Но расизм — это нехорошая традиция».
А заложен ли расизм в дискуссию о трико? Или все-таки наличие этого элемента костюма стоит рассматривать как выражение художественной образности того или иного персонажа? Вспоминается множество балерин, которые, будучи женщинами со светлой кожей, сильно припудривают свои руки и тело, чтобы их лебедь был еще более ирреальным, бестелесным. Белое трико дает тот же эффект (а еще удлиняет линии, убирает излишнюю маскулинность, например, в области икр и галифе). Судя по реакции балерин в фильме, единство в вопросе выступления лебедей без трико обманчиво, для многих в труппе такое решение вызвало дискомфорт. К слову: сама Юргита Дронина вышла на премьеру в трико, так как мокрые ноги, в том числе пуанты, не позволяли ей танцевать должным образом и мешали партнеру в поддержках. В таком контексте решение Карен выпустить лебедей без трико в угоду нескольким танцовщицам в труппе не видится эгалитарным, но, безусловно, оставляет ее имя в истории — так до Карен никто не делал, она первая.
Трико, словно изощренная метафора этой ленты, — бескомпромиссно высокие стандарты балета теперь будто нелегитимны. Трансцендентность балетного искусства в фильме вдруг становится приземленной, бытовой, отчасти неинтересной. Как выживет в таких свободных реалиях классический спектакль, во что он превратится, нам остается только наблюдать, а этот фильм выступает честным отражением времени, и в этом главная ценность кинематографа как формы документа.
С 13 марта показы фильма начнутся в кинотеатрах проекта TheatreHD.