ПЕРЕМЕНА МЕСТ СЛАГАЕМЫХ

14 и 15 ноября на сцене «Электротеатра Станиславский» состоялся «Вечер премьер» фестиваля Context. Diana Vishneva. Papier Mache Элины Кавалеровой и «О дивный новый мир» Ильи Манылова были отобраны через open-call из почти сотни заявок. Подробнее о работах ― танцкритик Анастасия Глухова.

С самого своего основания фестиваль Context. Diana Vishneva поддерживает начинающих авторов и их поиск новых средств выразительности на стыке жанров и дисциплин. «Вечер премьер» не стал исключением. Обе работы были созданы для танцевальной группы Context, а также задействовали дополнительные медиа: видео, декорации и, конечно, звук и музыку. С точки зрения содержания Context реинкарнировал аллегорический балет, или, в данном случае, аллегорический современный танец. Здесь авторы размышляют об отвлеченных понятиях: о человеке, о любви, о перерождении, об экзистенциальности бытия, об индивидуальном и совместном.

С точки зрения непосредственной сценической составляющей дополнительные медиа часто выходили на первый план и становились главными действующими лицами.

Звуковая концепция Papier Mache составлена и исполнена композитором Симоной Маркевич (Симона ― одна из участников прошедшей летом лаборатории Context для хореографов и композиторов). И она сама, и тут же рождающийся звук были частью сценической материи: звуковой пульт, обычно спрятанный от зрительских глаз, здесь был размещен у левого края сцены, близко к зрителям, и часто наблюдать за появлением и трансформацией звука было интереснее, чем за происходящим в танце.

Как и следует папье-маше, звуковая идея, с одной стороны, достаточно крепкая и прочная, а с другой ― берет за основу хрупкий бумажный материал, точнее, его хрумкое шуршание, а также стук бусин друг о друга или камушком по раковине. Симона извлекает звуки из этого набора предметов под микрофон, который подключен к ноутбуку, и тут же при помощи специального софта накладывает на звук различные спецэффекты: усиливает, искажает, делает гулкими, ритмизованными, расплывчатыми и так далее. В финале звук искажается настолько, что рвущаяся бумага преобразуется в грозовой гром, а шелест мнущегося листа ― в шум проливного дождя.

Пространство танца (сценограф Ксения Кочубей) выстраивалось вокруг необычной объемной штуковины, избегающей быть похожей на что-то конкретное: то ли скелет-сетка, оставшийся от черепашьего панциря, то ли полурассыпавшаяся скорлупа огромного яйца ― в общем, некий остов, сделанный будто из папье-маше, но на деле очень прочный (в него можно спрятаться, на него можно залезть, его можно толкать) и увесистый (его можно поднять, но в одиночку тяжелее, чем вместе). И танцовщики обживали эту конструкцию: катали ее по кругу и сами перемещались вокруг, прятались в нее как в неуютный кокон и тревожно раскачивались, залезали по очереди и вместе, пока наконец не слились с ней в единое целое под умиротворяющие отдаленные звуки грозы. 

Здесь танец также будто избегает быть чем-то конкретным. Он представляет серию сольных, дуэтных и ансамблевых перетеканий в разном темпе, но не складывается в единое целое. Liquid motion и фрагментация тела, падение и возвращение, замедление и ускорение, выворачивание и выравнивание, постоянное перемещение, синхронность движения и смещение танцевального ритма ― череда пластических задач, за которой интересно смотреть, но еще интереснее, возможно, быть внутри. Зрителю же остается увидеть каждого по отдельности и всех вместе, расщепить групповую телесность на слои, рожденные индивидуальной пластикой, как бы повернуть процесс создания папье-маше вспять.

«О дивный новый мир» хореографа Ильи Манылова предлагает окунуться в новую реальность, где также нет уверенных опор, где все иллюзорно, все меняется и трансформируется. Но если в Papier Mache на первый план выходит движение звука, то в «Дивном новом мире» вперед выдвигается видео. Проекция, которая занимает весь задник сцены, рифмуется с дополнительной ширмой в форме кляксы, на которую также выводится видео (автор видеоарта ― Татьяна Ахметгалиева). Танцовщики стремятся к взаимодействию с изображением: получают от него импульс, становятся единым целым, сливаясь с плоскостью проекции, прячутся за ним и под ним. 

Движение здесь также решено при помощи пластических задач, например, когда танцовщики, стоя в линии и исполняя заданный лексический порядок, ломают единообразие, смещаются, нарушают последовательность, проявляют отношения. Или, перешагивая на месте, постепенно вовлекают в динамику другие части тела, увеличивают амплитуду, добавляют продвижение. 

За этим бесконечно интересно наблюдать, но видео так или иначе перетягивает одеяло на себя, ведь там происходят трансформации гораздо более яркие, нереалистичные, притягательные, удивительные. 

Вот ослепительно серебристая лошадь вдруг постепенно теряет привычную для себя форму, и некий новый объем начинает лучиться гладкими металлическими шипами. 

Вот лица танцовщиков, показанные крупным планом, преобразуются одно в другое, будто говоря, что они целое (или, напротив, никакой целостности нет, а есть постоянное преображение). 

Вот пейзаж сумрачного леса вдруг наполняется тревожным дымом, который преобразуется в безграничное пространство кластерных точек ― то ли пиксели, то ли поры кожи, а затем проявляет слепую стену блочного дома. Возле дома зарождается неведомый черно-желто-розовый гладкий объект ― змеистые провода-проволоки, пузырящийся пластик, ― который постепенно разрастается, заполняет собой весь объем и вдруг начинает сочиться влагой, становится похож на слизистую и одновременно на распустившийся цветок орхидеи. Визуальные образы ― эффектные, метафоричные ― это калейдоскоп, в котором осколки авторского подсознания каждый зритель соберет в собственную мозаику. 

Танцевальное движение в «Дивном новом мире» оказалось несоразмерно визуальной части ― так же, как и звук в первой работе разработан искуснее танца. В этом и видится главная проблемная точка вечера: стремясь в область концептуального современного искусства, выдерживая стиль высказывания в целом, фокусируясь на программной формулировке смысла, авторы в отношении танца остановились на простых, лаконичных, почти учебных приемах, не доведя их до уровня общей идеи. Впрочем, уверена, если задаться целью, то можно исправить и это. У команды Context есть для этого все.