Имя Олега Габышева у любителей балета ассоциируется прежде всего с Театром Бориса Эйфмана. В истории прославленной труппы он остается одним из знаковых артистов, чей талант вдохновил Мастера на создание ярких, запоминающихся образов. Одновременно в душе танцовщика родилось желание попробовать себя хореографом. Видя это стремление, сам Эйфман предложил ему поставить спектакль к юбилею коллектива. Так в 2018 году появилась одноактная «Метель». Во время пандемии возник замысел балета «Личности Миллигана», реализованный в 2022 году в Татарском театре оперы и балета. Ныне, завершив блистательную карьеру у Эйфмана, Габышев продолжает путь в искусстве уже как хореограф. Продолжает довольно успешно — его балет «Рахманинов. Симфония, длинною в жизнь», премьера которого прошла на сцене Башкирского театра оперы и балета в ноябре 2023 года, обратил на себя внимание жюри национальной премии «Золотая маска» и был выдвинут сразу по четырем номинациям, в том числе за лучшую хореографию.
Долгие годы вы работали с выдающимся хореографом нашего времени Борисом Эйфманом. Сегодня вы не только танцуете, но и ставите балеты. Почему вы решили стать хореографом?
Работая с Борисом Яковлевичем, я понимал, что во время постановочного процесса ему очень помогает творческая инициатива артиста. Она важна и для формирования образа, и для создания хореографической лексики. У нас на репетициях всегда был диалог, и мне, как артисту, нужно было уметь мыслить как хореограф. Именно тогда родилось желание поступить в Академию Русского балета имени А.Я. Вагановой, чтобы учиться искусству хореографа. Обучение постановочному мастерству заставило по-другому мыслить, и, мне кажется, я стал более интересен как артист и самому Эйфману. Во всяком случае, он стал практически все ведущие партии в новых балетах создавать на меня.
Получается, можно было говорить о некоем сотворчестве?
Да, Борис Яковлевич всегда приветствует творческую инициативу со стороны артиста. Он не из тех хореографов-диктаторов, которые требуют строгого выполнения заранее придуманных комбинаций. На стадии творчества он открыт нашим предложениям, строгие рамки появляются лишь в финале, когда хореографический «каркас» уже сложился. Такой подход побуждает самого артиста к творчеству.
На вас, как на хореографа, повлиял стиль Эйфмана?
На режиссерское мышление, конечно же, повлиял. Мне всегда нравилось, как он умеет фокусировать зрительское внимание, играть на «эмоциональных качелях». Что касается лексики, моя хореография скорее тяготеет к классике, она более академична. Но, конечно, все определяет музыка. Например, ставя балет «Рахманинов. Симфония, длинною в жизнь» в Башкирском театре оперы и балета, я понимал, что музыке Рахманинова близок язык классического танца: пируэты, арабески; женские партии поставлены на пальцах. Ключевыми моментами в спектакле являются монологи композитора. В музыке Сергея Васильевича максимально использован диапазон фортепиано, задействованы все октавы — рояль звучит как оркестр. И здесь мне показалось уместным использовать весь диапазон танца: от «низкого пола» до высоких прыжков. Монологи героя сделаны в более свободной манере. Это, конечно же, не contemporary (думаю, что для образа Рахманинова такой стиль был бы неуместен), но многое перекликается с хореографией Эйфмана. Наверное, потому, что я вложил в них частичку души. Вообще, спектакль совмещает в себе и разные жанры хореографии, и, шире, разные жанры сценического искусства: здесь и танец, и пение, и пантомима. Мультижанровость сейчас актуальна.
Создавая балет о Рахманинове, вы отталкивались прежде всего от музыки?
Да. Причем не только в хореографии, но и в выстраивании сюжетных линий. Изначальное либретто было оперным. Ставить на него балет было сложно. И я рад, что мне дали достаточную свободу как постановщику. Из огромного музыкального материала я собирал нужные мне фрагменты, выстраивал баланс между популярной и неизвестной широкому зрителю музыкой Рахманинова. Например, в сцене Революции я использовал заключительную часть Сюиты № 1 для двух фортепиано, которая называется «Светлый праздник». Мне показалось, что настроение этой музыки как нельзя лучше передает настрой народа, его энтузиазм по отношению к переменам в стране. Музыка многогранная: в ней и радость, и тревога. Раскаты фортепиано показались не перезвоном, а выстрелами. Отдельно подбирал оперные фрагменты — в нашем спектакле партию Шаляпина, друга Рахманинова, исполняет бас Аскар Абдразаков. Чтобы обрисовать образ выдающегося певца, использовал романсы и фрагменты из опер, в которых блистал Шаляпин. Музыку для сцены гипноза мне пришлось компоновать самому. Этап музыкального подбора стал самым сложным. Искал емкие метафоры для тех или иных мизансцен. Зачехленный рояль в углу — символ американского этапа в жизни композитора, когда он не мог сочинять. (Рояль как символ творческого начала я использовал в своей дипломной работе на музыку «Лунной сонаты» Бетховена. Мне кажется, оба композитора сопоставимы по масштабу дарования.) В сцене гипноза Рахманинов слышит музыку своего еще ненаписанного концерта.
Все мизансцены с их режиссурой выстроились благодаря гениальной музыке. Многие музыкальные фрагменты были знакомы мне по балетам Эйфмана — «Братья Карамазовы», «Чайка», в которых я танцевал. Конечно же, я не хотел хореографических перекличек — у меня сформировался свой взгляд на музыку Рахманинова. Эмоциональное и глубокое дирижирование Феликса Коробова помогло донести смыслы всех музыкальных фрагментов.
Первоначально я не планировал сам исполнять заглавную роль, готовил к премьере двух солистов Башкирского театра. Но один из них неожиданно травмировался, и мне предложили исполнить роль Рахманинова. На что я с удовольствием согласился.
Труппа работала с большим энтузиазмом. Далеко не все получалось с первого раза: в моей хореографии сложная координация, непривычные положения рук. Но когда видел горящие глаза артистов, готов был показывать бессчетное количество раз.
Благодаря номинации спектакля на «Золотую маску» удалось показать его в Москве, чему я очень рад. «Рахманинов» помог мне сделать еще один шаг к статусу хореографа. В полной мере таковым еще себя не считаю — это очень высокое звание. К нему приходят не сразу.
Вы обратились к работе над балетом «Рахманинов. Страницы жизни» по просьбе Башкирского театра оперы и балета?
Автор либретто Иван Складчиков давно вынашивал идею балета о Рахманинове. Он написал мне в соцсетях. Сначала его предложение поставить балет я не воспринял всерьез. Но когда через два года он вновь обратился ко мне, я понял всю серьезность замыслов. Я благодарен руководству Башкирского театра оперы и балета за то, что они поверили в меня — начинающего хореографа, у которого за плечами не было ни одного полнометражного спектакля, а лишь миниатюры.
Как вы решили ставить?
Я начинал с миниатюр. На Московском международном конкурсе 2013 года получил премию за свои постановки из рук самого Юрия Николаевича Григоровича. Правда, потом ни одного предложения что-либо поставить не поступило. И зачем тогда было участвовать в конкурсе?!
Первым моим спектаклем в 2018 году стал одноактный балет «Метель» на музыку Георгия Свиридова. По просьбе Эйфмана я поставил его к юбилею театра. Я не стремился пересказать пушкинский сюжет — мне важнее было показать чувства героев, создать образ метели как судьбы. Правда, кордебалета мне не дали, но моими партнерами стали замечательные артисты Любовь Андреева и Илья Осипов. Вот на нашем трио и был выстроен весь спектакль. Дуэт из «Метели» исполняется до сих пор на концертах и опытными артистами, и учениками Академии Эйфмана.
Через пять лет ко мне обратился премьер Казанского театра оперы и балета Олег Ивенко с идеей поставить на балетной сцене историю Билли Миллигана. Чисто голливудский сценарий про множественное расстройство личности. Это предложение придало мне уверенности. Я поставил спектакль-монолог «Личности Миллигана». Получился камерный спектакль с участием девяти артистов, но у меня не было возможности поработать с кордебалетом. И буквально следом поступило предложение от Башкирского театра. За 2023 год я поставил три акта «Рахманинова» и один акт «Миллигана». Одновременно я продолжал работу у Эйфмана. На меня ставилась партия Раскольникова в балете «Преступление и наказание». Загруженность была колоссальная! Я станцевал генеральный прогон спектакля и покинул театр.
Тем не менее вы остаетесь в прекрасной форме. Продолжаете карьеру солиста и открываете для себя новую хореографию. Не так давно вы дебютировали в партии Красса в балете Григоровича «Спартак» на сцене Краснодарского театра.
«Спартак» Григоровича — значимая для меня постановка. Благодаря этому балету я в детстве влюбился в мужской танец. Когда я учился в Новосибирском хореографическом училище, этот спектакль шел на сцене Новосибирского театра, и мы, учащиеся старших классов, выходили в нем легионерами. Было очень волнительно! С тех пор «Спартак» Григоровича для меня — один из лучших балетов и по хореографии, и по режиссуре. Некий эталон балетного спектакля. Я счастлив, что через двадцать лет моя мечта исполнилась и я танцую одну из главных партий. Для меня как для хореографа важно «пропустить через себя» хореографию Григоровича, почувствовать его постановочную мысль, его прочтение музыки. На таких спектаклях проходишь свои хореографические университеты.
Как танцовщик приготовил «Гибель розы» Ролана Пети вместе с Дарьей Павленко к юбилею Майи Плисецкой. Соприкоснулся с совершенно другой логикой движений, иной образностью.
Вы продолжаете свою жизнь в балетном искусстве сразу в двух ипостасях: танцовщика и хореографа. Не думаете ли поступить в какой-нибудь театр? Наверняка предложения есть.
Меня пригласили ведущим солистом в Краснодарский театр балета Юрия Григоровича. Кроме Красса пообещали Злого гения, Ганса, Визиря. Но я вижу свое будущее в создании хореографии. Именно это мне сейчас интересно. И очень хотелось бы получать как можно больше предложений от театров на постановку новых спектаклей! Приглашение от Башкирского театра стало для меня подарком. Конечно, я продолжаю танцевать определенный репертуар, но мне не хочется, чтобы карьера танцовщика мешала мне как хореографу.
У вас есть на примете какая-либо музыка или сюжет для новых спектаклей?
Да, есть пара набросков. Я их представлял в некоторые театры. И понял верность совета: никогда ни о чем не просить! Сами найдут и предложат.
На данном этапе я зарекомендовал себя как хореограф больших жизненных историй. Хореограф-мемуарист, если хотите. Мне интересно «погружаться» в биографии выдающихся личностей, анализировать ключевые моменты их жизни, делать выводы.
Беседовала Анна Ельцова.