В этом сезоне наша героиня получила звание заслуженной артистки России. Амплуа Анжелины Воронцовой не ограничивается одним жанром: она одинаково убедительна в комедийных и драматических спектаклях. При этом балерина не делает акценты на актерском или техническом аспектах роли — и то и другое у нее проработано на уровне безусловной примы. Несмотря на насыщенный график Анжелины, главному редактору диджитал-журнала «Балет» Алисе Аслановой удалось встретиться с ней в Санкт-Петербурге и поговорить о личном, мечтах и новых целях, а еще создать творческую съемку в образах от Alena Akhmadullina и Atelier Biser, дополненных украшениями Russkaya Skazka.
Анжелина, этот сезон ты завершаешь в звании заслуженной артистки РФ. Что для тебя изменилось вместе со статусом?
Я узнала эту новость после гастролей Михайловского театра во МХАТе имени М. Горького, где мы танцевали «Жизель». Впервые за долгое время я танцевала спектакль в Москве, и он забрал все эмоции: вернулась в Петербург абсолютно опустошенная. Поэтому сначала я не смогла прочувствовать радость в полной мере. Конечно, за меня очень порадовались близкие и педагоги. Счастлив был и Николай Максимович Цискаридзе, ведь мой путь к этому званию начался с бесценной работы с ним и первых спектаклей в Большом театре. Приятное осознание наступило лишь в сам момент награждения.
В целом статус заслуженной артистки не влияет на мою работу или самоощущение. Я всегда мечтала о новых ролях, мечтаю о них и сейчас. Та ответственность перед зрителем, которая была у меня с первых партий, так и осталась со мной. Так меня воспитали педагоги: служение искусству — это не громкие слова, а мое искреннее отношение к делу. Каждый выход на сцену сродни исповеди, молитве перед зрителем.
Кто тебя хорошо знает, подтвердит, что несмотря на внешнюю мягкость, ты достаточно требовательная. Мы пересекались на разных творческих проектах, и я всегда отмечала твое внимание к деталям и контролю на всех этапах. Такой подход — это влияние профессии?
Это свойство моего характера: люблю продумывать все до мелочей. Сейчас уже в силу опыта и статуса я могу свои просьбы открыто выражать. Я требовательна к другим потому, что в первую очередь отношусь так к себе. Требовательность должна быть, если хочешь прийти к поставленной цели. В работе с людьми для меня важна отдача, чтобы был взаимообмен и здоровый рабочий процесс, тогда происходят открытия.
С таким подходом есть ли место импровизации, ведь не все в жизни можно предусмотреть, особенно на спектаклях?
Признаюсь, у меня импровизации практически нет. Даже в таких игровых сценах, как сцена сумасшествия в «Жизели», я все продумываю до каждого поворота головы. Я не люблю неожиданностей во время выступления, танцую так, как прорабатывала в зале.
Как проходит вечер перед спектаклем? Ты отвлекаешь себя от мыслей о роли или, наоборот, максимально концентрируешься на том, что тебе предстоит станцевать?
Зависит от репертуара, как сказала Наталья Макарова: «Нет ничего сложнее, чем танцевать «Лебединое озеро». Классические спектакли требуют большой подготовки и концентрации, поэтому перед ними я никуда не хожу не то что накануне, а за несколько дней. Отрепетирую и иду домой. Но есть спектакли более легкого эмоционального и физического наполнения, тогда я могу немного отвлечься.
Ты человек цели или процесса?
Для меня, наверное, результат важнее, чем процесс.
Ты работаешь в плотном режиме, танцуя по три спектакля в неделю. Как при таком ритме не перегореть?
Я рада тому, что у меня уже не будет ощущения недотанцованности. Мне кажется, самое страшное для артиста балета — заканчивать карьеру нереализованным, тогда даже педагогическая деятельность будет неполноценной: едва ли получится работать с полной отдачей себя ученикам, вкладывать в них все самое лучшее.
Сейчас у меня такой период, когда хочется поиска и творческих открытий, нового репертуара.
Твой репертуар разнообразен. Ты яркий пример универсальной балерины, которая может органично танцевать и Никию в «Баядерке», и Лизу в «Тщетной предосторожности». Тем не менее ты стараешься еще и еще его расширять.
Впервые я услышала об универсальности своего амплуа от Михаила Григорьевича Мессерера, за что навсегда ему благодарна, тогда его слова вдохновили меня и сподвигли не бояться новых ролей. Сейчас я гораздо шире мыслю в вопросах формирования репертуара, чем в начале карьеры.
«Жар-птица», которую недавно анонсировал продюсерский центр Андриса Лиепы, где ты исполнишь заглавную роль, — это те самые поиски?
Да. Я с детских лет влюблена в спектакли «Русских сезонов» и счастлива, что смогу станцевать эту яркую роль. Очень вдохновлена ей и уже пересмотрела видео многих выдающихся балерин, исполняющих эту партию: Нины Ананиашвили, Юлии Махалиной, Екатерины Кондауровой — все они прекрасно танцевали «Жар-птицу».
Еще я мечтаю о том, чтобы Начо Дуато поставил на меня оригинальный балет. Я являюсь первой исполнительницей его редакций классических спектаклей «Баядерка», «Лебединое озеро», «Идальго из Ла-Манчи». Мы работали и над его авторской хореографией: балетами White darkness, Without words. Недавно я станцевала его современный номер Cor perdut, который он редко кому разрешает исполнять. Но, конечно, каждая балерина мечтает, чтобы на нее был поставлен полноценный спектакль. И задумки эти были, но пока не воплотились в реальность. Надеюсь, что эта мечта осуществится, очень ценно, когда балерина и балетмейстер понимают друг друга.
Как повлияла на тебя его хореография?
Мое первое соприкосновение с хореографией Начо Дуато случилось, когда я только пришла из Большого театра. Мне тогда были непонятны его задачи, музыкальность его спектаклей, особый хореографический рисунок. Я начала работать с ним над спектаклем «Щелкунчик», параллельно готовя «Лауренсию» в редакции Михаила Мессерера. Это два совершенно разных образа: если в «Лауренсии» нужно было максимально эмоционально работать руками и корпусом, то в хореографии у Начо Дуато, наоборот, эту выразительность следовало приглушать. Помню, он уделял особое внимание работе рук, просил, чтобы кисти были изящные, без акцентированных положений, что мне было совершенно неясно. Но потом, уже в процессе работы, понимание пришло, словно щелчок в голове, — и на меня моментально легла его хореография. И кстати, с того же момента я научилась перестраиваться с хореографии Дуато на другие спектакли.
Каждый выход на сцену сродни исповеди, молитве перед зрителем.
Ты часто выходишь на сцену Новосибирского театра оперы и балета. Как после небольшой сцены Михайловского театра танцуется на одной из самых больших площадок Европы?
После Большого театра я так до конца и не перестроилась на сцену Михайловского, мне все-таки удобнее танцевать на большой сцене. Поэтому в Новосибирске мне как раз нравится этот размах, широта, которую я могу позволить в движениях. Мне там очень удобно. В Михайловском театре всегда нужно быть начеку, ведь его сцена продолговатая, узкая и с большим покатом: например, если ты на первых восьми фуэте чуть-чуть продвинешься — все, ты уже уедешь.
Ты яркий инфлюенсер в области пилатеса. Как ты пришла к тому, что важно уделять внимание здоровью и восстановлению тела?
Сначала мне просто хотелось дополнительной нагрузки. Я попробовала бегать, что совсем мне не подошло, затем йогу, но это больше все-таки медитативный процесс и образ жизни. Я тогда искала новые смыслы в работе и даже отправилась в йога-тур на Бали, где вставала в шесть утра, чтобы начать день с медитации. Там были занятия, разные практики, которые увели меня сильно в сторону. Видимо, для меня очень важна структурированность.
Я оттуда вернулась в совершенно нерабочем состоянии. Позже я узнала о студии пилатеса FWpilates и стала первой балериной, начавшей заниматься у них. Я делилась своими занятиями в социальных сетях совершенно искренне, потому что результаты мне нравились. На пилатесе я получаю перезарядку и чувствую себя свободной от балетных рамок. Все легко и радостно, как говорит известный психолог Татьяна Мужицкая. Вот уже семь лет я занимаюсь пилатесом, и мне очень хорошо от того, что в эту студию вслед за мной пришли и молодые, и очень большие звезды балета.
Ты упомянула психолога. Ментальное здоровье ты поддерживаешь сама или работаешь со специалистом?
У меня был период в жизни, когда я поняла, что нуждаюсь в помощи психолога. Есть ситуации, решение которых лучше отдать специалисту, чем перекладывать внутренние проблемы на окружение и людей, с которыми работаешь. К сожалению, русскому менталитету присуща убежденность, что со всеми проблемами нужно справляться самому, ментальное здоровье не считается чем-то важным. Однако в нашей профессии тело и душа должны сосуществовать в гармонии: если на душе плохо, то тело работать тоже не будет.
Здорово, что ты уделяешь психологии внимание и открыто об этом говоришь.
Да, мне кажется, это важно.
Однако в нашей профессии тело и душа должны сосуществовать в гармонии: если на душе плохо, то тело работать тоже не будет.
А где ты отдыхаешь и наполняешься вдохновением?
Больше всего я люблю филармонию. В наушниках музыку я не слушаю, а вот на живом концерте погружаюсь в медитативное состояние, растворяюсь в музыке. Слушаю ее как любитель и восторженный зритель.
Проводником в этот мир для меня стал Николай Луганский, удивительный пианист. Из-под его рук выходит такая поражающая все нутро сила, что каждый раз трогает меня безмерно.
У тебя меняется восприятие искусства? Возможно, что-то тебе нравилось раньше, а теперь нет?
Да, восприятие искусства меняется вместе со мной: например, раньше я восхищалась Ван Гогом и импрессионистами, а сейчас черпаю вдохновение и исторические знания через картины Репина, Сурикова, Васнецова.
Ты отделяешь личность творца от его произведений?
Мне сложно отделить. Я люблю Рахманинова, и мне так близко его чуткое отношение к родине. Разве можно провести границу между этим чувством и его музыкой?
Петербург — эмоционально непростой город, который оказывает сильное влияние на людей. Как далась тебе внутренняя перестройка после Москвы?
Этот удивительный город поразил меня больше, чем Париж и Рим, он либо принимает с первой встречи, либо никогда. Я здесь сразу почувствовала себя легко, но все-таки для артиста решающее значение имеет театр, где он реализует свой потенциал.
Я счастлива быть востребованной и готова к новым творческим поискам.
