Автор Наталья Плуталовская
Фото Алиса Асланова
Стилист Диана Клочко
Хотя мнение о том, что молодое поколение артистов интересуется только соцсетями и собственным продвижением там, как все стереотипы, весьма живуче и распросраняется со скоростью света, оно, безусловно, является ошибочным, и солистка Большого театра Алена Ковалева, многогранная, начитанная и интересная, лучшее тому подтверждение. В интервью интернет-версии журнала «Балет» Алена поразмышляла о сильных и слабых сторонах театральной молодежи, о неприятии ярлыков, черно-белого мышления и о смелости быть личностью, а также рассказала о своих знаковых партиях, любимых книгах и призналась в любви к старому голливудскому кино.
Алена, одним из лейтмотивов Международного дня балета была разница между старшим поколением артистов и молодежью. Позиция старших предсказуема: раньше и трава была зеленее, и воздух чище, и молодые ребята отличались большей скромностью. Но мне интересен взгляд по ту сторону баррикад. Ощущаете ли вы, молодая артистка, поколенческий разрыв?
Это зависит от конкретного человека: с кем-то ты не будешь ощущать эту разницу, а при общении с другим артистом, который иначе себя позиционирует, сразу возникнет дистанция. В целом, да, ты по-другому себя чувствуешь со зрелыми коллегами, но это не столько про возраст, сколько про авторитетность. Невозможно игнорировать то, чего человек добился, то, что он признанный и состоявшийся артист, на которого в чем-то хочется равняться. Это уважение не позволяет ставить себя на один уровень с ним. Лично я не могу себе позволить переступить через это.
У каждого поколения есть свои слабые и сильные стороны. Как вам кажется, в чем сила и слабость вашего? Возможно, вы быстрее схватываете материал или лучше ориентируетесь в современной хореографии?
Моя проблема как раз в том, что в школе я не занималась современной хореографией. Были разовые практики от случая к случаю, например, когда ездила на конкурс в Лозанну, но полноценного ощущения тела в современном танце я не получила. Стараюсь наверстывать сейчас.
Быть может, ваша сила в чем-то другом?
Мы взрослели в быстро меняющемся мире, когда нужно было все делать быстро: учить партии, расти в профессии. Все время мы должны были держать руку на пульсе. Наверное, это одна из наших сильных сторон, мы изначально в этом ритме жили и нам нет необходимости к нему адаптироваться — он и есть наша жизнь. А вообще тяжело оценивать свое поколение. Есть такой фильм — «Полночь в Париже». Там суть в том, что в полночь герой путешествует во времени; из нашего века он попадает в век своей мечты, времена Хемингуэя, Дали, Фицджеральда; там он встречает девушку, вместе с которой отправляется в другую эпоху. Для героя идеалом были современники этой девушки, а она объясняет ему: «Нет, ты не понимаешь, наш век, он ужасен, там ничего не происходит, мы стоим на месте. А вот они — это belle epoque». Мы можем размышлять о будущем, можем анализировать прошлое, но про себя и свое поколение сложно сказать. Мы живем, мы меняемся, ошибаемся, делаем какие-то выводы, растем — это все в итоге и сформирует поколение, на мой взгляд, то, как оно запомнится, будет видеться другим. Сейчас у меня нет такой четкой картинки.
Помимо упомянутого вами ритма, для нового времени также характерны небывалые объемы информации, доступные каждому из нас. Как вам кажется, это оказывает влияние на молодых артистов? Например, то, что вы имеете доступ к огромному архиву, который не могли смотреть ваши предшественники; вы знаете о том, что происходит во всех странах мира, где какие хореографы работают, какие постановки делаются; вы в курсе всех событий; знаете, какие бывают танцевальные языки и стили; вы можете что-то попробовать, куда-то поехать и в целом обладаете большим количеством знаний.
Мне кажется, это прекрасно. Это дает стимул работать, быстрее двигаться вперед, потому что ты понимаешь, какое количество разных стилей, театров, спектаклей и хореографов есть в мире. Хочется попробовать себя и там, и здесь, охватить максимум.
Значит, вас это обилие информации не пугает, а больше вдохновляет?
Очень! Сейчас такое время, что ты не можешь ограничиваться одним стилем и пытаться танцевать только классику. Нужно экспериментировать, пробовать, меняться, идти вперед. К тому же всегда интересно работать с новыми хореографами; когда ставят именно на тебя, ты чувствуешь, как рождается что-то новое. Возможность сотворчества — самое интересное, что есть в современном мире.
Если говорить про языки танца, есть ли что-то, что вам очень хотелось бы попробовать? Освоить какую-то технику или поработать с хореографом, постановкам которого присущ любопытный авторский стиль?
Людей, с которыми хотелось бы поработать, огромное количество! Каждая новая работа развивает, дает новое ощущение себя и своего тела. Этот опыт, который можно применять в том числе и в классике, делает артиста разносторонним, более открытым.
А мечта — это когда ставят на тебя, когда хореограф как художник лепит с помощью артиста свой замысел. Я наслаждаюсь этим процессом. Конечно, трудности есть всегда: устаешь, что-то болит, но все равно погружаешься в работу над новым спектаклем с удовольствием.
Вы начали говорить про Лозанну как про свой первый опыт соприкосновения с современной хореографией. Вы чувствовали себя менее подготовленной, чем девочки из Америки и Европы?
Да, безусловно. У меня опыт был очень маленький, и владеть своим телом мне было сложнее, чем ученикам, занимающимся этим несколько лет.
Это вас расстроило или вдохновило?
Я поняла, что действительно хочу этим заниматься и что на своем профессиональном пути я рассчитываю развиваться и в эту сторону. Сфокусироваться только на классике, наверное, еще возможно в наше время, и это легче, чем пытаться ломать себя, ведь совмещать стили действительно сложно. Но, полностью лишая себя такого опыта, ты одновременно лишаешь себя и возможности построить яркую карьеру, заявить о себе.
Какая современная постановка из того, что вы видели в последнее время, произвела на вас большое впечатление?
Наверное, самое яркое — «Жизель» Акрама Хана. Спектакль стал для меня шоком. Это абсолютно гениально! К концу первого акта меня просто трясло, вышла на ватных ногах на антракт и думала: «Господи, что же будет дальше, как же я отсюда уйду».
Что, на ваш взгляд, создает такой эффект?
Новое видение. Мне кажется правильным, когда хореограф, ставя спектакль на классический сюжет, переносит действие в более близкое нам время и более понятные обстоятельства. Тогда спектакль обретает другую силу благодаря наглядности. И вдруг оказывается, что все главные вопросы по-прежнему актуальны: как бы мы ни продвигались и ни развивались, наши ошибки и многие составляющие нашей жизни и поведения остаются теми же. Конечно, хореография тоже прекрасно обыгрывала сюжет и характеризовала персонажей, и музыка погружала во все эти перипетии. Все вместе совпало, и получилось очень мощное произведение.
И, по-моему, интересно, что исполняли эту хореографию артисты с классической базой. При этом не было и следа зажатости: ни телесной, ни эмоциональной.
Да, у артистов эмоции были такими сильными, что и в зрительном зале пробирало.
Такие гастрольные спектакли несколько подшатывают стереотип про великий и несравненный русский балет, на который все прочие должны равняться. Думаю, очевидно, что нам тоже есть чему поучиться. Как бы вы сформулировали, чему именно?
Я считаю, что очень важно уметь учиться у коллег, даже если то, что ты берешь, — это какие-то незначительные на первый взгляд детали. Не полностью перенимать все, а наблюдать и брать что-то от разных людей. Сейчас такое количество стилей, что сложно назвать один театр лучшим, — разные ведущие театры будут хороши в чем-то своем. Первенство в современном танце все-таки не у России, на мой взгляд. На Западе его преподают в школе уже на очень высоком уровне.
Вы согласны с расхожим мнением, что русские артисты более зажаты в современном танце в силу того, что при обучении в течение многих лет погружаются в суровый тренаж классического танца? Действительно ли эти стандарты занимают такое место в теле и в голове молодого исполнителя, что от них потом трудно отойти?
Да, я прочувствовала это на себе. Начиная работать в другой пластике после классических спектаклей, сложно перестроить тело. Это не то что зажатость, а просто телесная привычка, другое построение движения.
В плане эмоционального проживания и рассказывания историй классический танец и современный стоят на одном уровне для вас? Или что-то более выразительно?
На мой взгляд, в современном танце больше свободы. Там проще показать свою индивидуальность, всегда есть вероятность импровизации, есть нюансы, которые не будут заметны, если ты сделаешь все органично. Свобода пластики легче передает эмоцию. Классика же обязывает к канону; каждый немного разбирающийся в хореографии человек заметит оплошность; каждый профессионал увидит, если изменен текст, а это считается недопустимым. Нужно исполнять то же, что и все, но привносить индивидуальность, оживлять это, находить определенные формы для выражения эмоций. Важно, чтобы не было пустого набора движений. Ты должен уметь оживить каждый элемент, донести с его помощью эмоции, мысли, переживания. Именно наполнение влияет на то, каким спектакль увидит зритель.
Иногда приходится слышать, что классические балетные спектакли наивны, нелогичны. Чувствуете ли вы шероховатости традиционных сюжетов при подготовке или настолько глубоко погружаетесь в структуру образа и текста, что не обращаете внимание на такие вещи?
Готовя премьеру, я всегда стараюсь выстроить понимание: что, где, как и почему. Надо сформировать в своей голове представления, образы, как к кому я отношусь, как веду себя. Когда начинаешь соотносить себя с персонажем, сюжет принимается, шероховатости убираются.
К тому же не стоит забывать, что это все-таки сказки, и нельзя от них требовать чрезмерной реалистичности. А если хочется реализма, можно пойти на «Анну Каренину» — вот уж где жизненно и без всяких сюжетных лакун.
А вам что интереснее танцевать: жизненное, жесткое, правдивое или волшебное, нежное, лиричное?
Мне нравится пробовать себя в разном. Люблю сложных персонажей.
Например?
Для меня была большим удовольствием работа над «Легендой о любви», моей последней премьерой в прошлом сезоне. Это непростой персонаж, Мехменэ Бану. Танцуя ее, можно показать большое количество эмоций, переживаний, внутренней борьбы. Интересно находить это в себе, выстраивать, вытаскивать и раскрывать это через пластику. В этом спектакле вообще многое зависит от позировок, положения рук и маленьких пластических деталей.
В вашем репертуаре есть Мирта, которую лично я считаю сложным персонажем. Мне кажется, обычно на происходящее в «Жизели» мы смотрим со стороны заглавной героини, да и при обсуждении слово чаще дают исполнительницам этой партии. Вы не думаете, что Мирта — крайне неоднозначный образ, который зачастую трактуют однобоко? Она ведь не просто злая, а сложная, проживающая свою внутреннюю трагедию. Может быть, вы ее жалеете или оправдываете?
Мне не нравится характеристика «злая». Точно нет! Виллисы — это же духи преданных невест, это девушки с личной трагедией. У Мирты, их предводительницы, позади сильный слом, который изменил ее внутренне. Это очень властная девушка, преследующая свою цель, мстительная, холодная, расчетливая. Расчет в том, что она мстит всем, кто имеет отношение к ее боли.
Это, кстати, тоже яркая характеристика нового поколения: вы уже не так охотно развешиваете ярлыки, вам чужд этот привычный дуализм: деление на хорошее и плохое, белое и черное.
Да, не люблю ярлыки. Мы все больше, чем что-то одно. У нас у всех есть что-то позади, что-то внутри. Каждый человек объемен, так и каждый герой объемен. Вот, например, Одиллию тоже часто называют злой. Она настолько многогранный персонаж: в ней есть коварство, искусительство. Она знает, что очаровательна, и пользуется своей красотой в корыстных целях. Таким образом она развлекается, ну и губит заодно пару принцев (смеется). Все это: наслаждение собой, коварство, самоутверждение — больше, чем просто зло.
Немало черт Одиллии мне видится в Ундине из «Героя нашего времени», которая тоже есть в вашем репертуаре. Что думаете о ней?
Это тоже девушка со своей целью. У нее выработан определенный способ выживать, не самый честный и хороший, но ее устраивает. И всех, кто ей мешает, она устраняет. У этой героини нет чувства жалости, она живет ради себя. Она сама и ее цели — главный приоритет.
Вы обращались к произведению Лермонтова, готовя партию? По-вашему, литературная Ундина соотносится со сценической, или это другая героиня?
Да, «Тамань» я перечитала. На мой взгляд, в балете Ундина показана даже ярче, чем в книге. Это был такой вызов! Даже пластически все давалось тяжело. Но у меня были два потрясающих партнера, Артем Овчаренко и Антон Савичев, оба с постановки, танцевавшие этот спектакль много раз. Они мне очень помогали и в плане хореографии, и в плане эмоциональной наполняющей.
Это обычная практика для вас — читать что-то при подготовке к роли?
Бывает. Когда готовила «Легенду о любви», читала пьесу «Фархад и Ширин», по которой писалось либретто, для погружения в тематику.
А время читать в свое удовольствие у вас есть?
Да, всегда могу найти для этого время. Я вообще люблю читать: это расслабляет, я таким образом отдыхаю. Книги переносят в другой мир, отвлекают от проблем. Литература развивает человека внутренне, дает пищу для размышлений.
Что вам нравится читать?
Я люблю авторов потерянного поколения, начала XX века: Хемингуэя, Фицджеральда, Ремарка.
Чем вас так увлекает эта эпоха?
Наверное, драмой, конфликтом персонажа и мира, который везде прослеживается; желанием героя быть другим, уникальным, и выстоять, оставшись собой. Я очень ценю в людях стремление оставаться собой, несмотря ни на что сохранять свое мнение, не смиряться, не терять индивидуальность. С такими качествами ты будешь интересен и себе, и окружающим. Нужно не бояться быть личностью.
Вы часто перечитываете любимые книги или предпочитаете открывать что-то новое?
Я люблю новое. Не могу сказать, что часто перечитываю, но периодически возвращаюсь к любимым авторам. Мне не нравится читать несколько книг одного автора подряд; лучше сделать перерыв и потом вернуться. Когда я после длительного перерыва, прочитав, казалось бы, всего Ремарка, нашла у него еще не читанную книгу, то буквально с первых страниц у меня было ощущение, как будто я вернулась домой: такой приятный, знакомый тебе слог!.. Это здорово, когда находишь своего автора! Так же у меня было с Гюго. В его книгах немало длинных описаний, что не всем нравится, но я получала удовольствие, когда читала, например, «Человека, который смеется». Я наслаждаюсь хорошей литературой. Кстати, современная тоже мне интересна. Например, Гузель Яхина — такое яркое явление. Я читала романы «Зулейха открывает глаза» и «Эшелон на Самарканд». Последняя даже сильнее меня тронула — может, потому что там дети на первом плане.
Гузель Яхина в своих текстах обращается к не самым радужным страницам нашей истории…
Сложно читать книги, основанные на реальных событиях. Страшно думать, что все это реально было, что люди с этим сталкивались. Как «Зулейха», так и «Эшелон» написаны на темы, не слишком хорошо мне известные. Я плохо знаю этот период: репрессии, ссылки, голод.
Как-то мы мягко проходили это в школе, а дальше я мало сама интересовалась. Поэтому для меня ее книги стали откровением. Это, по-моему, очень здорово и важно, чтобы такие книги появлялись. Я думаю, самые страшные страницы истории мы должны изучать в первую очередь, в первую очередь говорить о них, знать их, чтобы не допустить повторения.
Еще одна книга, начиная с середины которой я просто рыдала, называется «Жутко громко и запредельно близко». Она рассказывает о событиях 11 сентября. Я читала ее в самолете, и окружающие, кажется, думали, что со мной что-то не так: я была в истерике, рыдала, закрывала книгу, откладывала, но понимала, что надо дочитать сейчас, иначе потом не найти в себе моральных сил это сделать.
То есть, если я правильно понимаю, для вас чтение таких книг — способ пройти через катарсис, своеобразное внутреннее очищение через боль?
Я примеряю это на себя, и все проблемы сразу кажутся такими мелкими. Задумываешься и начинаешь ценить то, что у тебя есть: семью, жизнь, успехи. То, что ты там страдала двадцать минут назад, на самом деле, вовсе не конец света по сравнению с тем, что бывает.
Вы читаете в основном тяжелые книги? Или легкие жанры тоже можно найти на вашей книжной полке?
Да как-то так получается: тянет меня к драмам и трагедиям. Видимо, люблю пострадать (смеется). Но, на самом деле, без позитива, конечно, нельзя. Когда совсем тяжело, я беру «Дживса и Вустера» Вудхауса — меня мама приучила. Прекрасный, чисто английский юмор, так красиво написано.
А еще во время пандемии я нашла на даче в шкафу книги Алана Милна. Оказывается, он писал далеко не только про «Винни-Пуха», а еще и такие черненькие рассказы в очень британском стиле. Он обращается к эпохе, когда джентльмены отживают свое, и, поскольку мир вокруг стремительно меняется, они не совсем понимают, куда себя деть. В текстах высмеиваются ситуации, с этим связанные. Я с большим удовольствием прочитала.
Значит, ваша мама тоже читающий человек?
Она очень любит читать, как и сестры. Мы всегда обсуждаем прочитанное, обмениваемся впечатлениями и книгами. А ведь в ранние школьные годы я просто ненавидела читать! Меня крайне угнетали рамки школьной программы. Помню, после первого класса нам дали список для летнего чтения, так я все три месяца мучила несчастного «Тома Сойера» и всей душой его ненавидела! Когда ближе к десяти годам я начала сама выбирать книги, вот тогда отношение поменялось. Мне начал нравиться сам процесс выбора книги: я подходила к шкафу, решала, какая книга на меня смотрит, какую я сейчас чувствую. Еще люблю ходить по книжным магазинам: листать, подбирать. Мне это доставляет удовольствие и успокаивает.
То есть, оказывается, у вас есть тайная небалетная жизнь, и — о чудо — она книжная, что так нетипично для артиста.
Это мамина заслуга. Она приучала нас с детства: перед сном нас всех сажали с книжками, и мы читали либо полчаса, либо определенное количество страниц. Это было обязательной программой.
Наверное, я не ошибусь, если предположу, что еще одной сферой ваших интересов является мода. Вы посещаете какие-то мероприятия, сотрудничаете с брендами. Расскажете немного об этом?
Не то чтобы я сильно погружена в моду и искушена в ней, но стараюсь следить за тенденциями и находить, что из актуального нравится и подходит мне. Мода, она не про слепое следование тенденциям, а про умение воспринимать себя правильно и одеваться в соответствии с твоим образом, внутренним состоянием и обстоятельствами. Я стараюсь выбирать то, в чем чувствую себя комфортно. А мое сотрудничество в основном происходит с балетными брендами. На данный момент представляю Bloch.
Есть ли у вас мечта поработать с каким-то крупным небалетным брендом?
Я бы с удовольствием поработала с модными домами. Например, мне очень нравится Prada: они не перестают удивлять своей современностью при сохранении традиций и канонов. Это здорово!
Съемка, кадры из которой будут сопровождать это интервью, сделана в стиле классического Голливуда. Насколько я понимаю, это ваша любимая эпоха. Вам нравится смотреть старое кино?
Да, периодически, под настроение. Я обожаю фильмы с Одри Хепберн. А кто-то их вообще не любит? «Завтрак у Тиффани» — мой любимый, а «Сабрину» я как-то вечером даже посмотрела два раза подряд. И, мне кажется, русские старые фильмы — это отдельная история. Я обожаю Марка Захарова: «Тот самый Мюнхгаузен», «Обыкновенное чудо». Тоже пересматривала огромное количество раз!
Тогда вам, наверное, близок и драматический театр. К тому же ваша сестра учится в Школе-студии МХАТ. Вы часто ходите на студенческие спектакли?
Моя сестра учится на выпускном курсе, и, помимо учебных спектаклей, уже играет в МХТ им. А.П. Чехова — это наша большая гордость. Вообще драма — полная противоположность балета. То, что мы рассказываем телом, там именно проговаривается. Интересно наблюдать, как артисты пользуются другими средствами выражения. Драматический театр зачастую поднимает более актуальные темы, идет в ногу со временем и с обществом, не боится быть злободневным. Мне очень интересен этот мир!
Вы бы хотели попробовать себя в роли актрисы?
В кино да, а драматический театр, наверное, все-таки не мое. Для этого нужно пройти серьезное обучение, а кино более приближено к жизни, как мне кажется, — там легче адаптироваться. А еще, играя в театре, надо превосходно владеть голосом и словом.
На мой взгляд, вы владеете и тем, и другим. Все-таки читающего человека сразу видно что в жизни, что на сцене.
Спасибо! Конечно, очень много идет от головы. Нам нужно продумывать свои движения, понимать, что сделать, чтобы получился элемент, свои задачи понимать. А еще мы артисты и должны наполнять спектакль.
И здесь как раз полезно быть разносторонней личностью, ведь чтобы что-то наполнить, нужно что-то иметь.
Да, какой-то опыт, какие-то эмоции, что-то виденное, наблюдения из жизни, — все идет в копилку, все оказывается важным в зале и на сцене.
MUAH Мария Ониськова-Кокорина
Ассистент стилиста Мария Глеба
Дизайнеры:
Платье – Patrizia Pepe
Платье – Fashion Rebels
Платье - Ольга Лысова
Корсет – Muse Me
Украшения Swarovski