Ксандер Париш

Если бы на Новый год запретили показывать «Щелкунчика», какой балет тогда стал бы символом зимних каникул?

Хороший вопрос, я никогда не задумывался об этом. Один из моих любимых балетов — «Конькобежцы» Фредерика Аштона на музыку Мейербера. Это очень красивый балет о людях, которые катаются на коньках [в России работа представлена в репертуаре «Урал Опера Балет»]. Я танцевал его в Royal Opera House, когда мне было восемнадцать лет и я еще учился в балетном училище. На самом деле, он такой сложный! Ровно так, как любит Аштон: сложная, быстрая работа ног; выглядит легко, но при этом ужасно трудно. Для меня этот балет — идеальное воплощение праздника и красоты.

А если выбирать из репертуара Мариинского?

На Западе рождественским балетом считается «Золушка», но версия Ратманского, которая идет у нас, не слишком рождественская. Это потрясающий балет, но довольно аскетичный в плане костюмов и самой постановки. Я бы выбрал «Драгоценности» Баланчина. Этот балет словно весь сверкает. Красный, белый и зеленый — в нем собраны все цвета, которые ассоциируются у нас с Рождеством.

Что вы обычно делаете на Рождество?

Последние несколько лет я гастролировал с труппой в Баден-Бадене, в Германии. Это самое волшебное место для Рождества: повсюду огни, рождественская ярмарка, красивые деревья. Сам город находится в долине, в окружении елей, а на холме — настоящий замок, пусть и разрушенный. Картинка как из волшебной сказки. Обычно я звоню маме, папе и сестре по скайпу, смотрю, как они открывают подарки, стараюсь провести этот особенный день с ними хотя бы виртуально. Собственно, в России празднуют Рождество в январе, так что я могу отмечать его дважды и Новый год в придачу.

Вы скучаете по Рождеству вместе с семьей?

Честно говоря, да. Это, пожалуй, то, чего мне действительно не хватает. За последние 12 лет мне только дважды удалось оказаться дома на Рождество, оба раза из-за травмы. Вот какое дело, я так редко получаю травмы, но оба раза случались как раз под Рождество...

Хм, я начинаю подозревать, что это было не случайно!

Ха-ха, точно! Ой-ой, как больно, простите, мне надо домой, увидимся 26-го числа.

Кстати, о поездках. Вы скучаете по международным гастролям театра?

О, да. Я обожаю ездить на гастроли, это одно из моих любимых занятий. Всегда приятно увидеть какое-то новое место, новый театр. Понятно, ты не можешь нормально посмотреть город, потому что ты все время в театре, но я все равно люблю наши поездки. В них присутствует такой дух товарищества! Когда вы вместе с друзьями и коллегами отправляетесь на гастроли, это похоже на road trip. На гастролях люди более расслаблены. Дома все обычно устают, а на гастролях все более четко организовано. Вместо 20 разных балетов за 5 дней, как дома, мы несколько раз даем один и тот же балет; часто это, кстати, «Щелкунчик», если речь о зимних гастролях. Получается, что артисты более спокойны. Вечерами мы идем не сразу по домам, как в Петербурге после рабочего дня, а в ресторан, общаемся, больше проводим времени вместе.

Да, график в Мариинском театре очень насыщенный. Последний спектакль в году — 31 декабря, а новый год начинается дневным спектаклем 2 января. Вам уже случалось быть занятым в первом спектакле года?

2 января — нет, никогда! Танцовщики в ожидании объявления составов шутят: «Ну что, кто вытянет короткую соломинку?» В таком случае единственное, что вы можете делать в Новый год, — это лечь спать, иначе вы не сможете выступать. Но, например, 31 декабря атмосфера в театре особенная: шампанское на сцене после спектакля, конфетти, у всех праздничное настроение.

Самая сложная задача для артиста Мариинского балета? Записаться на прием к стоматологу!

Сколько времени в вашей жизни отведено балету?

Я бы сказал, процентов 99,99. Балет — это не профессия, это стиль жизни, особенно в России. На Западе это, скорее, карьера: танцовщики могут неплохо поддерживать баланс между работой и личной жизнью. А в России это призвание. Ожидается, что вы отдадите балету свою душу, всего себя. Возможно, потому что хорошо работает балетный профсоюз, на Западе границы очень строго очерчены. Например, в Лондоне я бы точно знал, что заканчиваю в 18.30, а если будет спектакль, то в 17.30. Если сегодня суббота, а спектакля нет, мы заканчиваем в 13.00, а по воскресеньям у артистов всегда выходной. И так четко на весь сезон. У ведущих солистов график выступлений известен на год вперед, а здесь мы толком не знаем, что будет завтра. Вы с трудом можете записаться на прием к стоматологу, потому что не знаете, когда у вас будет свободное время!

Как вы с этим миритесь?

С трудом. Я бы сказал, что это главный минус работы здесь. Но, с другой стороны, огромный плюс — это качество работы и сам театр, а также честь быть частью этой особой атмосферы. Не то чтобы я только жалуюсь: у нас потрясающий репертуар, восхитительный театр, и я обожаю здесь работать.

Наш разговор ненадолго прерывается: поздороваться подходит оперный певец, солист Мариинского театра Михаил Векуа. Он тепло приветствует Ксандера, спрашивает, как дела. Ксандер шутит, что после недавней «Пахиты» чувствует себя как девяностолетний старик. Михаил отвечает, что тот выглядит только на девятнадцать, и делится с Ксандером русской поговоркой «Если бы старость умела да юность могла».

«Что день грядущий мне готовит»

К слову о возрасте, вы чувствуете, что уже не очень юны?

Что ж, мне уже не девятнадцать, но я изо всех сил стараюсь поддерживать свою форму. Находясь во второй половине моей профессиональной карьеры, я теперь должен принимать во внимание потребности своего тела. Когда я был моложе, например, в училище, я уходил на летние каникулы на 8 недель и вообще не занимался, а затем возвращался в класс — и как будто этого перерыва не было. Когда я пришел в театр, мне было около двадцати, и тут мне уже нужна была пара недель, чтобы вернуться в форму после отпуска. Теперь все по-другому, и я рад, что мой педагог Никита Щеглов это понимает. Да, мы оба хотим, чтобы я был в лучшей форме, но мы также и не хотим, чтобы я получил травму. Например, готовя «Пахиту», мы выкладывались по полной, но составили при этом специальный график, чтобы не убить мои мышцы и давать им возможность восстановиться. Примерно так спортсмены готовятся к Олимпийским играм или марафонам: сегодня вы тренируетесь по максимуму, а на следующий день даете себе немного отдыха. К сожалению, в театрах редко об этом задумываются, хотя стоило бы. Тела танцовщиков мало чем отличаются от тел триатлонистов. Если они могут дольше сохранять свое профессиональное долголетие, заботясь о своем теле, то и мы должны. Как танцовщики, мы не хотим признавать, что стареем. Признать, что конец карьеры приближается, ужасно трудно. У нас относительно короткая карьера по сравнению, например, с оперными певцами, а думать о будущем страшно.

Какие новые роли вы бы хотели добавить в свой репертуар, скажем, через пять лет?

Не думаю, что мой репертуар сильно обновится, хотя было бы здорово. Я бы хотел добавить в него два балета, которые, к сожалению, не идут в Мариинском театре, — это «Онегин» Джона Крэнко и «Манон» Кеннета Макмиллана. Это две роли моей мечты. Эмоционально и физически они подходят тем, кто уже очень опытен и может сыграть взрослого человека.

С кем бы вы танцевали Онегина?

Я обожаю Вику [Терешкину] во всех актерских ролях. Она прекрасная актриса, всегда придает своим персонажам столько драматичности. Мы много раз успешно танцевали «Анну Каренину» [Ратманского]. Думаю, что «Онегин» хорошо бы вписался в этот ряд.

Не только балет: фотография и мастер-классы

Расскажите, пожалуйста, о вашем увлечении фотографией.

Мой близкий друг Борис Журилов, который раньше был в Мариинском артистом кордебалета, а теперь — солист театра Станиславского, помог мне организовать персональную фотовыставку здесь, в Санкт-Петербурге. Все это случилось совершенно неожиданно. Мы просто проходили мимо, зашли в галерею. «Вот, — говорит Борис, — мой друг Ксандер Париш, он делает потрясающие фотографии, не хотите их у себя выставить?» Я не профессиональный фотограф, но хорошо вижу кадр. У меня очень хороший глаз на пропорции и хладнокровие. Моя мама художница, мне это от нее досталось. Я фотографирую просто для развлечения, но мне это очень нравится, так же как мне нравилось заниматься искусством в школе.

Чем вы занимаетесь помимо танцевальной карьеры?

Прошлый год был очень тяжелым и для танцовщиков, и для театра в целом. Во время пандемии у нас не было выступлений и репетиций. Было неясно, когда мы вернемся в театр, и я начал беспокоиться о своем будущем и своих доходах. Что я буду делать, если не будет возможности заниматься балетом? Как я буду себя содержать? Меня пригласили преподавать балет через Zoom в одну балетную школу в Лондоне. Я не думал, что из меня получится педагог, но в итоге мне понравилось преподавать гораздо больше, чем я ожидал. Я вдруг осознал, что знаю намного больше, чем думал. Поэтому я решил попробовать как-нибудь превратить это в бизнес. Я хотел создать онлайн-балетную студию или какое-то виртуальное пространство, где я мог бы учить и давать советы тем, кто занимается балетом. Я стал размышлять над названием. На удивление, домен balletclass.com оказался свободен, и я купил его, не раздумывая. Затем я пригласил своих друзей и коллег, работающих в крупных театрах, поучаствовать в моем проекте. Основная цель состояла в том, чтобы позволить танцовщикам, застрявшим на карантине или самоизоляции, получить доступ к качественным учебным материалам. На YouTube сейчас куча видео, но все они очень сомнительного качества. Моей идеей было создать библиотеку продуманных, качественных, профессионально записанных обучающих видео, подходящих как для профессионалов, так и для любителей, людей, которые просто любят балет. В наши дни я не могу быть только артистом балета. Когда мне было двадцать, я жил исключительно балетом, шел по жизни, как конь с шорами на глазах. Теперь мне уже нужно думать о будущем. Знаете, нам ведь не платят как футболистам. Чтобы превратиться из танцовщика в предпринимателя, нужно многому научиться (и я научился!), но, надеюсь, лет через пять мой проект будет не то чтобы приносить прибыль, но хотя бы окупит мои вложения!