Ксения Рыжкова и Джона Кук

Ксения Рыжкова

Ксения, очень рада видеть тебя в Москве. Очевидный первый вопрос: почему ты решила вернуться?

Вернуться решили по многим причинам. Во-первых, за это время я вышла замуж и стала мамой двух детей, во-вторых, настал тот момент, когда захотелось поменять что-то в жизни и творчестве.

Сколько лет ты проработала в Мюнхене?

Шесть лет.

Изменилась ли ты, какой опыт приобрела?

Я ни в коем случае не жалею, что уехала и такой долгий период проработала за границей. В Мюнхене, на мой взгляд, лучший театр в Европе по сбалансированности и насыщенности спектаклей. Очень богатый репертуар: Кранко, Баланчин, Ноймайер, Уилдон, Макгрегор, Аштон и многие другие. Как балерина я попробовала все: классику, неоклассику, модерн и современный танец. У меня была возможность впитать в себя совершенно разные стили. Я всегда стараюсь на репетициях и постановочных быть максимально открытой для любых замечаний, редакций и предложений. В каком-то роде я глиняный материал, из которого хореограф может лепить то, что он хочет видеть. Поэтому работа в Баварском балете — это бесценный опыт для меня. За это время я поняла, зачем выхожу на сцену и для чего танцую, именно там я переосмыслила свою балетную карьеру и себя как балерину.

Наверное, на это переосмысление повлияли и дети, роль матери ведь меняет балерину?

Дети, скорее, заставили переосмыслить мое отношение к профессии. Когда ты молодой, только пришел в театр из школы, ты действуешь наступательно и работаешь много, но не всегда эта работа идет в верном направлении. Я научилась правильно расставлять акценты, слушать свое тело, а главное — чувствовать его.

Ты 21 октября первый раз после возвращения выходишь на сцену Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко в спектакле «Жизель». Какие у тебя эмоции, волнуешься?

Мне очень волнительно возвращаться на эту сцену. Хоть я и чувствую, будто этих шести лет не было, одновременно понимаю, что многие зрители меня помнят еще совсем молодой и неопытной. Мне бы хотелось предстать для них другой. Как я уже говорила, в моем репертуаре появилось очень много новых для меня хореографов и  пластических направлений, хочется, выходя на сцену сейчас, показать, как это повлияло на мое развитие как балерины.

Для тебя роль Жизели особенная?

Я считаю Жизель крайне сложной. Каждый раз для меня этот спектакль — испытание. Первый акт труден тем, что нужно очень глубоко и аккуратно продумать образ Жизели, он не должен быть наигранным, ее поведение в дальнейшем должно быть оправдано. Второй акт — это совершенно другой образ. Очень тяжело передать эфемерность призрака Жизели, хочется, чтобы она была легкой, прозрачной… Она немного отстраненная, отличима от других вилис: Жизель все еще способна помнить то чувство, которое у нее было при жизни, в ней еще живо тепло любви. В наше время существует множество редакций. Для меня редакция Лорана Илера третья, что здорово, можно раскрыть спектакль в новых красках. Постановка Питера Райта, которая шла в Мюнхене, мне помогла понять Жизель: почему происходящие события в спектакле привели к ее гибели. Когда я приступила к подготовке версии Лорана, мне было непривычно входить в образ, но позже я стала принимать логику: персонажи делают определенные жесты и движения, закрепленные именно во французской редакции. По сути, спектакль хореографически почти одинаковый в любых интерпретациях, но везде разные нюансы, музыкальные акценты или стиль подхода к движению. Думаю, на это тоже влияют разные традиции балетных школ.

Джона Кук

Джона, у тебя богатый бэкграунд в освоении современной хореографии. Расскажи немного об этом.

В детстве помимо классического балета я изучал различные техники современного танца — Марты Грэм, Мерса Каннингема, Хосе Лимона. Также я долгое время исследовал направления ритмического танца, например, степ. Позже я изучал технику gaga, посетив для этого Израиль. Мир танца огромен и очень богат, конечно, это все очень повлияло на мое становление как артиста балета. Часто люди, которые владеют множеством иностранных языков, говорят, что в разных ситуациях хочется использовать какой-то конкретный язык, то же самое происходит и в танце.

Ты сам уже работаешь как хореограф, что для тебя важно в постановочном процессе?

Мне кажется, в подавляющем большинстве в той хореографии, которую делают сейчас, как будто что-то потеряно. Мой бэкграунд — это, в первую очередь, драматический театр. И я думаю, что зрители в России хотят видеть подобные работы. Интереснее всего смотреть хореографические постановки, которые пробуждают эмоции. В это же время в работе должен присутствовать стиль, но он должен быть актуален для сегодняшней публики. Мне хочется показывать все сложности человеческих взаимоотношений. Я считаю, это именно то, зачем люди приходят в театр, это помогает им понять их собственную жизнь.

Ты упомянул театр, наверняка на тебя оказал большое влияние родной английский драматический театр.

Да, драматический театр — большая часть английской культуры. Я полагаю, что и в России театр — это такая же тектоническая культурная плита. Везде есть свои великие драматурги. Я хотел быть актером до того, как решил стать танцовщиком, поэтому я очень люблю исполнять партии с глубоким нарративом. Мне очень интересно проходить через спектакль, где твой персонаж начинает вести себя определенным образом, а ты должен размышлять о том, почему ты делаешь то, что делаешь. Ведь если ты сам этого не осознаешь, то зритель тем более не поймет. Изучение персонажа меня безумно увлекает, и для хореографа это предельно важно. Пина Бауш как-то сказала: «Меньше всего меня интересует, как люди двигаются. Меня интересует, что ими движет». Вот что является отличительной чертой, в том числе, и для зрителя.

Насколько ты знаком с русской культурой?

По большей части русская культура мне знакома через музыку, книги и театр. Определенно, большое количество людей в России имеют высокий уровень культурного образования: все читают много книг, хорошо знакомы с классической музыкой. Это значит, что у публики, которая приходит на спектакли, изначально несколько завышенный стандарт ожиданий и ты, как артист, должен уважать это. Если ты создаешь что-то новое, то оно должно быть поистине уникальным и впечатляющим.

 Расскажи о своих творческих планах.

Я очень люблю русскую традицию классического повествовательного балета. Ее невозможно улучшить, она должна быть бережно сохранена. Однако я хотел бы сделать что-то новое. Воплотить заведомо сложную историю на балетной сцене через танец очень непросто, я думаю, это своеобразный творческий вызов — как ты справишься с подобной задачей, как поделишься своим видением через танец. Я хотел бы, чтобы моя работа заставила публику переосмыслить их собственную жизнь.