Валерия Уральская и Алиса Асланова

Алиса Асланова Журналу «Балет» в этом году исполняется 40 лет. На Ваш взгляд, в каком статусе он подошел к этой дате?

Валерия Уральская Думаю, сам факт, что более 20 коллективов театров, ансамблей на своих афишах сообщили, что посвящают спектакли юбилею журнала, что редакцию поздравляют руководители культуры, ведущие коллективы и звезды – сам по себе отвечает на ваш вопрос о статусе и роли единственного профессионального издания. Я выразилась бы иначе, говоря не о статусе, а об оценке и роли журнала «Балет» в отечественной культуре. С другой стороны, для журнала, как и для всего, что сейчас делается, в частности в культуре, это достаточно сложное время, и потому так важно решение Министерства культуры ввести редакцию журнала в структуру «Росконцерта». Поэтому отметить празднично пока не очень удается. Хотя для балетного издания дата значительная.

А. А. В одном интервью Вы рассказывали, что Раиса Стручкова (первый главный редактор журнала «Балет». — Прим. ред.) как-то взяла Вас за руку, отвела в Министерство культуры и сказала: «Вот новый главный редактор». Что Вы почувствовали в тот момент?

В. У. Знаете, как получилось… До 1992 года мы были в составе «Известий», и это было для нас очень хорошее время. Мы просто не знали ничего хозяйственного, отвечали только за творчество. Потом, когда все изменилось и мы стали сами по себе, так сказать, «в свободном плавании», возникло много различных сложностей и с помещениями, и с другими вопросами. Тогда Раиса Степановнана Стручкова назначила меня своим заместителем. Поэтому с 1992 по 1995 год я практически вела всю техническую, организационную и даже творческую работу, все, конечно, с ее ведома и согласия. В общем, какая-то степень подготовки к должности была.

А. А. Что-то изменилось, когда Вы стали главным редактором, или этот переход был уже естественным для Вас?

В. У. Безусловно, изменилась степень ответственности. Я достаточно престижный человек, в смысле авторитарности, но скорее авторитарности профессиональной, чем должностной и властной. Меня никогда особо не привлекали руководящие должности, хотя предлагали. Однако ответственность легла на мои плечи. Не случайно в изданиях есть такое понятие, как «редакционная коллегия». Я считаю, что журнал, вообще-то, — коллективный труд. Кто-то выступает лидером среди равных коллег, которые вместе определяют концепцию, содержание и другие творческие вопросы в журнале. Время изменилось, и, конечно, сейчас у руководителя журнала появляются обязанности иного характера — очень сложного менеджмента, сложных процедур, которые требуют дополнительных усилий и знаний. Сегодня в свободном плавании журналу было бы очень трудно существовать. Финансово трудно, потому что тех субсидий, которые журнал получал, едва хватало на то, чтобы поддержать достойное полиграфическое восприятие. Были очень скромные и не всегда регулярные зарплаты, проблемы с гонорарами авторам. Появились более активные методы подачи информации, Интернет, и, конечно, печатные тиражи сократились. Журнал стал испытывать финансовые трудности, несмотря на поддержку и Министерства культуры, и Департамента культуры, и Агентства по печати.

А. А. Как это вообще возможно в стране балета? У нас есть столько меценатов, которые поддерживают, например, спектакли. Почему журналу сложно их найти?

В. У. Точнее не меценатов, а спонсоров. Это разные вещи. Меценат тратит свои средства из любви к искусству и понимания значимости происходящего, а спонсор должен иметь от этого какой-то результат.

А. А. Но пресса — это инструмент влияния, богатые люди часто покупали себе газеты…

В. У. Да нет, журнал — это тихая заводь. Это не яркое мероприятие, на которое можно пригласить коллег, друзей, например, нужных бизнесу партнеров. Театр, фестивали — это такое, зримое, не хочу сказать шумное, но, во всяком случае, достаточно яркое и заметное зрелище. Журнал подобного дать не может, поэтому и круг людей элитарного издания очень ограничен. Возможно, виновато и наше неумение и мое личное неумение найти нужные кадры для продвижения, поскольку я не из среды бизнеса, я из творческого мира.

А. А. Вы сказали про Интернет и его влияние на тираж журнала. На Ваш взгляд, Интернет в негативном смысле влияет на печатную журналистику в целом, или, может быть, что-то отнимает у печатной версии?

В. У. Тут, наверное, двойная политика. Дело в том, что двухмесячный журнал не может быть быстро откликающимся информационным изданием. Он достаточно замедленно в этом отношении проявляет себя. Интернет в данном случае дает более быструю и более оперативную реакцию для многих, кого интересует именно такая сторона. Конечно, Интернет в этом смысле имеет массу преимуществ. Но вы знаете, это как с книгами. Для многих держать книгу и смотреть в нее — это личный процесс познания, поэтому печатные издания остаются интересны читателям.

А. А. Иными словами, журнал — это скорее коллекционное издание?

В. У. Скорее презентационное. И поэтому данный вопрос очень серьезный. Журнал не может быть коммерческим. Особенно в культуре. Он должен давать людям возможность читать аналитические, профессионально обдуманные материалы. Дело в том, что оперативность иногда очень важна, но не всегда дает возможность более глубокого анализа, необходимого для развития искусства. Это немного разные жанры, и каждый важен и выполняет свою роль в обществе.

А. А. Но, с другой стороны, ритм жизни очень изменился, согласитесь. У нас вся жизнь сейчас в телефоне, поэтому даже аналитические статьи, в общем-то, люди читают с его помощью.

В. У. С моей точки зрения, в телефоне нет того контакта, который должен быть.

А. А. А Вы смотрите какие-то другие издания? Следите за тем, что происходит в мире именно в печатных версиях?

В. У. Конечно.

А. А. Какие журналы Вам нравятся?

В. У. Мало журналов, которые производят на меня впечатление, потому что очень многие поддались непрофессиональному коммерческому направлению в своих решениях. Тому, что дает такую, что ли, рекламную и результативную работу вместо серьезной профессиональной работы. Но таковые, к счастью, сохранились, хотя видимо испытывают определенные трудности, если не посвящают себя каким-то личным интересам.

А. А. Часто журналы делают специально, грубо говоря, красивую обертку для того, чтобы подвести читателя к более серьезным материалам внутри издания. Может быть, сказанное Вами связано с этим, а не с рекламой?

В. У. Нет. Это связано с проблемой выживания. Журналы не чувствуют в этом отношении ту большую ответственность, которую любое театроведение, любое балетоведение несет как перед зрителем, так и перед историей.

А. А. Скажите, а есть ли какая-то программа в журнале, направленная на поддержку молодых авторов, выпускников балетоведческих факультетов, чтобы им было где писать? Взращиваются ли новые имена?

В. У. Я вам могу только сказать, что большинство тех людей, которые сегодня пишут о балете, так или иначе начинали в журнале. Редакция, когда это было для нас финансово возможно, выпускала специализированные номера и печатала статьи начинающих авторов.

А. А. Почему не продолжили?

В. У. По разным причинам. Это связано с очень сложным процессом, который произошел в прессе в последние годы. Что касается студентов институтов, понимаете, сейчас все меньше выпускников театральных и журналистских вузов специализируются в области какого-то одного вида искусства, а в частности именно в области хореографического искусства. Сейчас стараются охватить более широко эту сферу. Те же, кто интересуются, приходят в журнал, получают поддержку и печатаются.

А. А. Я недавно общалась с выпускниками Вагановской академии, и они говорили, что им негде писать. Поэтому они идут работать в фестивальные структуры…

В. У. Нет-нет, это не совсем так, извините. Наш журнал, имеет ВАКовское значение, и мы публикуем диссертационные статьи. А если говорить конкретно об академии им. А.Я. Вагановой, то редакция связана с балетоведческой кафедрой и по рекомендации педагогов публикует статьи студентов. Более того, даже заказывает освещение тех или иных событий. У нас очень многие публикуются из Вагановской академии, и среди студентов, и среди аспирантов, и даже сотрудников…

А. А. Они имеют возможность писать статьи и готовить интервью?

В.У. Да-да, из тех, кто пишет нам материалы. Мы непосредственно с ними связаны. В регионах сложнее. Далеко не везде есть специалисты, которые занимаются именно балетом. Но сейчас подменяются многие моменты, Интернет предоставляет довольно много возможностей. Например, «Музыкальные сезоны» публикуют очень много материалов, причем в совершенно свободном формате и объеме.

А. А. Вы имеете в виду, не фильтруя?

В. У. Да. Что хочу, то пишу. У профессионального журнала более строгие требования — он требует от автора большего самоанализа и доказательности при изложении материала.

А. А. А что касается фото? Вы в эфире DanceHelp сказали, что балет нужно смотреть хотя бы со страниц журнала. У Вас публикуются фотографы из молодого поколения? Сейчас очень много талантливых людей в этой области.

В. У. Скажу так, мы не отказываем авторам фотоматериалов, если они предлагают редакции свои снимки. Изначально в редакции был свой фотограф — Дмитрий Куликов, которого многие коллеги по цеху ценят как своего учителя. Начинали мы с маленьких слайдов, было такое время, более сложное технически для фотографа. У нас всегда был свой фотограф, но он никогда не был единственным. У нас публикуются работы многих ведущих фотографов мира, до сих пор сохранились наши контакты с Ниной Аловерт.

А. А. Легендарная!

В. У. Да-да. Прислала сейчас поздравление в журнал. И мы всегда обращаемся по стране к театрам, где есть фотограф. Причем где-то есть те, кто снимает довольно хорошо. Например, в Якутии и Татарстане, Башкирии, разумеется в Санкт-Петербурге. Тут существует и такая сложность — у нас еще со времени Стручковой предъявлялись очень строгие требования, может быть, иногда даже излишне строгие, к точности передачи движения и позы. Те фотографы, которые знакомы с самой техникой танца, способны схватить тот момент движения, когда оно на максимуме. Это особое мастерство. Поэтому у нас фотографы часто театральные, выросшие из числа артистов балета. Сейчас в юбилейном журнале, который мы готовим, будут опубликованы работы семерых наших постоянных фотографов. Во-первых, Дмитрий Куликов, далее: Михаил Логвинов, Валентин Барановский, Нина Аловерт, Игорь Захаркин, Елена Фетисова, Владимир Луповской. Мы с большим уважением относимся к их творчеству и благодарны за их отношение к журналу, интерес и профессионализм.

А. А. А если вернуться к Вам — той десятилетней девочке, которая поступала в хореографическое училище. У нас у всех в детстве, когда мы поступаем в училище, есть мечты, связанные с балетом. Какие мечты были у Вас?

В.У. Вы знаете, когда я поступала в училище, я не видела балета. Это было просто желание танцевать, которое привело меня сначала в Дом пионеров, где были очень профессиональные педагоги. Я помню, мы даже танцевали па-де-труа из балета «Щелкунчик». И поэтому дальше мое увлечение логично перешло в училище. И я просто хотела танцевать, а не быть Умирающим лебедем, Одиллией, Одеттой или кем-то еще.

А. А. Каких-то амбиций стать примой не было?

В. У. Таких амбиций не было никогда. Может быть, данные были, которые больше могли позволить в этом плане, но я всегда хорошо училась, и всегда были параллельные интересы, заставившие меня поступать на филологический и на театроведческий, а затем и на педагогический факультеты. Причем, когда мы поступали, на первый курс педагогического отделения в ГИТИС, у нас много было солистов театров. И никогда мы не думали, что прекратим дальнейшие выступления на сцене. Из всего нашего курса, нас было 17 человек, только одна вернулась на сцену.

А. А. Вам не хватало сцены, или Вы приняли решение и уже не оглядывались назад?

В. У. Вы знаете, тут я не могу вам ничего сказать. Я люблю педагогику. Возможно, даже педагогическая струя во мне сильнее, чем любая другая. Просто я потихоньку оставляла педагогическую деятельность. Я начинала с преподавания классического танца, методики преподавания, и характерный и историко-бытовой танцы преподавала. И постепенно, учитывая объем работы в журнале, который не позволял ежедневно соединять все это с практическими уроками, я отходила от преподавательской деятельности. Остались история балета и история хореографического искусства, которые перекликаются с моей работой в журнале.

А. А. Что бы Вы посоветовали молодому поколению журналистов, которые хотят посвятить свою жизнь балетной журналистике?

В. У. Я бы разделяла профессии – журналист, балетовед, и историк. Но если говорить непосредственно о журнале, тут несколько моментов. С одной стороны, нужно иметь глубокий интерес к предмету, который шире, чем балетный театр, потому что невозможно заниматься только анализом классического танца и его наследием. Нужно понимать природу танца, классический танец, развиваться вместе со всем движением пластической культуры. Во-вторых, необходимо широко изучать все проблемы хореографических проявлений в танцевальном искусстве, интересуясь всеми направлениями. Важно глубоко вникать непосредственно в профессию хореографа, композитора, исполнителя, включая технологии, в том числе театральные. Всю эту культуру нужно глубоко изучать и делать это с интересом и увлечением. И больше писать. Есть разные степени одаренности самого пера, но когда человек больше пишет, он постепенно обретает возможность излагать литературно то, что движет его желанием. А в-третьих — не считать, что увиденное и оцененное им, есть истина в последней инстанции. Это только мнение, мнение одного из эрудированных специалистов с энциклопедическими знаниями. Но только мнение, не лишенное субъективизма. Чем глубже будут его знания, тем эта интуиция субъективизма может быть более приближенной к истине и интересной для практиков сцены.

А. А. Спасибо Вам за интервью. И поздравляю журнал с юбилеем!