В Главном штабе Эрмитажа состоялась премьера танцевального спектакля компании musicAeterna Dance «Стыд». На роль главной героини хореограф и режиссер Анастасия Пешкова пригласила экс-приму Мариинского театра Дарью Павленко. Композитором выступил резидент musicAeterna и Дома радио Кирилл Архипов. О том, каким получился спектакль, рассказывает танцевальный критик Светлана Улановская.
Главная тема нового спектакля MA Dance обозначена в его названии. Стыд как моральная категория и личное переживание, душевная и телесная мука, внутренний ад и внешний цензор — вокруг этих мотивов выстраивается смысловое пространство постановки. «Пластически-образные выражения стыда как социального явления, персонального переживания, физических ощущений служат инструментом анализа и поиска выхода — не из постыдных ситуаций, неизбежных в нашей жизни, а из-под разрушительного гнета этого чувства», — сказано в аннотации спектакля¹.
Как и другие работы MA Dance, «Стыд» — спектакль междисциплинарный. Его постановочная эстетика существует на пограничье визуального, физического и инструментального театра². Художник-постановщик Юлия Орлова создает на сцене функциональное и эстетски красивое пространство. Перед нами — белоснежная квартира с кроватью, зеркалом, трюмо, а также геометрическими объектами, которые по ходу действия превращаются то в табуреты, то в пьедестал, то в трибуну. Спектакль открывается бытовой сценой: героиня (Дарья Павленко) потягивается в кровати, просыпается, надевает топ и колготки, причесывается и умывается, пританцовывая под задорные ритмы в наушниках. В рутинных действиях танцовщицы нет ничего примечательного — типичное утро как у всех. Однако музыка с ее колкими, отрывистыми звуками, постепенно перерастающими в тревожный гул, множит беспокойство. Возникает ощущение, знакомое по фильмам Дэвида Линча, где «ничто не является тем, чем кажется».
Драматургическое развитие спектакля (драматург Ольга Потапова) лишено последовательности и представляет собой, скорее, экзистенциальный поток сознания героини — череду переживаний, образов, мыслей, ассоциаций, воспоминаний, картинок из жизни, связь между которыми предстоит выстроить самому зрителю. Объединяющим для всех ситуаций является мотив неловкости, стыда, который на протяжении действия разворачивается разными гранями, обнаруживая новые смысловые и эмоционально-чувственные нюансы. В частности, в одной из сцен полуодетая героиня оказывается среди толпы, вызывая у публики непроизвольное чувство дискомфорта: так в распространенном ночном кошмаре, обнаружив себя голым в общественном месте, хочется провалиться сквозь землю.
Еще в одной сцене героиня мучится от своей инаковости среди персонажей, напоминающих школяров. На юношах — черные кюлоты, на девушках — серые юбки, на всех — черные туфли и жилеты, белые носки и рубашки. «Чтобы стыдиться — нужен Другой: внешний или внутренний наблюдатель, который вправе оценивать, судить и осуждать», — считает хореограф. Героиня пытается синхронизироваться с ритмом толпы, стать «своей среди чужих». И ей в этом любезно помогают: облачают в ту же униформу, принимают в общий хоровод. В одном из эпизодов телу обездвиженной героини придают разные позы, словно лепят из нее человека по образу и подобию своему.
Массовую сцену сменяет монолог-молитва, обращенный к Деве Марии. Леденящим душу голосом, чеканя слова, танцовщица MA Dance Айсылу Мирхафизхан произносит: «Хочу быть стерильной, мягкой, сильной, всепрощающей <…> Хочу быть, как ты, чтобы все любили меня <…> Хочу сделаться совсем маленькой, почти невидимой, чтобы не разоблачили, не изгнали, не унизили. Хочу взять другое тело: не уродливое, не скованное, не заикающееся — чтобы никто не заметил ущербности». В этих словах слышен внутренний голос самой героини — ее сомнения, страхи, боль, непринятие себя.
В спектакле задействованы не только танцовщики, но и музыкант, играющий на колесной лире. Ольга Комок в этой роли то наблюдает за происходящим, то неспешно движется по сцене, вращая колесо средневекового инструмента, то строгим взглядом «сверлит» героиню, то сменяет лиру на органетто, то исполняет кантигу на галисийско-португальском языке (баллада XIII века из собрания Cantigas de Santa Maria). В старинной музыке авторы услышали «отзвук вечности»: «Бесконечное колесо жизней, полных стыда, вращается, как колесо лиры — средневекового инструмента со специфическим напряженным звучанием»³.
Обращение к Средним векам выглядит неслучайным. Для этой эпохи характерно особое отношение к телу, острое осознание его внутренней противоречивости: «Его то осуждали, то восхваляли, подвергали унижению и возвеличивали»⁴. На подобной полярности строится телесное поведение героини. Тело предстает в спектакле как метафора — благочестия и греховности, гармонии и разлада, смирения и протеста, принятия себя и самобичевания. Дарья Павленко необычайно красноречива во всех этих проявлениях. В ее сценическом существовании отсутствует наигранность и демонстративность в выражении чувств и переживаний: стыд прорастает в ее героине подспудно, изнутри, постепенно парализуя душу и тело. Танцовщица обезоруживающе честна и «лепит» образ словно с чистого листа, без оглядки на свой опыт классической балерины. Неслучайно Дарья стала единственной из российских прим, кому в легендарном Танцтеатре Пины Бауш предложили контракт как приглашенной танцовщице.
Хореографический язык спектакля лаконичен и тяготеет в большей степени к физическому, нежели к танцевальному театру. Отсюда в нем — преобладание жестуальности, выразительной пластики, а не развитых танцевальных комбинаций. Жесты-знаки, жесты-эмблемы становятся зеркалом мучительных внутренних состояний и психологических проблем. Танец, как правило, возникает в моменты максимального напряжения в развитии действия и производит сильнейшее впечатление. Таков монолог Айгули Бузаевой, гуттаперчевое тело которой словно «ломается» на наших глазах: рушится вертикаль корпуса, подкашиваются ноги, болезненно искривляется спина, конечности сплетаются в немыслимые узлы.
«Стыд» — спектакль-размышление, в котором нет готовых ответов на мучительные вопросы. Главный из них: так что же такое стыд — разрушительное чувство или маркер человечности?
Сноски:
[1] Танцевальный спектакль «Стыд»: [Электронный ресурс] // musicAeterna. (Дата обращения: 12.08.2025).
[2] Инструментальный театр — жанр современной музыки, синтезирующий в себе черты разных искусств. В произведениях инструментального театра исполнение музыки сочетается с визуально-театральными, игровыми приемами (запрограммированными композитором либо спонтанными), сценической событийностью. Подробнее см. в: Петров, В.О. Инструментальный театр ХХ века: вопросы истории и теории жанра. — Астрахань: Астраханс. ин-т развития образования, 2013. — 355 с.
[3] См. [1].
[4] Ле Гофф, Ж., Трюон, Н. История тела в Средние века. – М.: Текст, 2016. – С. 9.
Фото: пресс-служба MA Dance, © Люда Бурченкова и Кристина Яргузова