Пермский театр оперы и балета выпустил «Сильвию» Лео Делиба — первую танцевальную премьеру 2024/25 и второй спектакль Алексея Мирошниченко после возвращения на позицию худрука труппы. Тата Боева рассказывает, как хореограф собрал из исторического балета без истории гибрид большого спектакля XIX века и литературного танца.
Прошлогодняя «Ярославна», которой Алексей Мирошниченко отметил свой камбэк после нескольких лет постановочного перерыва на сцену вообще и в Пермь в частности, так отличалась от других его работ, что заставила замереть, — это была явно новая страница, но неясно, какая именно. «Сильвия» — еще одно возвращение Мирошниченко, теперь уже хореографа, которого мы знали. Человека, который берется не столько за название, сколько за дух эпохи, и старается представить, каким мог бы быть спектакль. «Шут», «Оранго» и «Условно убитый» — прямые предшественники нынешней премьеры. Вещи, о которых все слышали, но никто в оригинале не видел. Балеты-призраки.
Кейс «Сильвии» особый, даже по сравнению с предыдущими подобными работами Мирошниченко. Спектакль, чья история состоит из нескольких ярких версий, сложно отнести к какому-то определенному времени. Лео Делиб написал музыку, а Луи Мерант поставил первую «Сильвию» в 1870-е годы. Тот спектакль номинально дожил до середины XX века, но едва ли к тому моменту был похож на исходник. В 1950-е и 1990-е свои версии создали Фредерик Аштон и Джон Ноймайер — авторские, отражавшие современные им танцевальные эпохи. Так «Сильвия» превратилась в уникум. Живой и интерпретируемый балет наследия, у которого из приданного — партитура и сюжет. А, еще три варианта традиции, точек, от которых эту вещь можно отсчитывать. Классика? Английский драмбалет? Данс модерн, переиначенный для Парижской оперы? Выбирайте, что любо.
Впрочем, выбирать необязательно. Пермская «Сильвия» — это спектакль, который существует в разных временах, и это его главная особенность. Алексей Мирошниченко взялся за обновление либретто и пересобрал сюжет так, что он скорее отсылает к романтическим балетам в два акта. Основные версии начинаются со знакомства главных героев и рассказывают сложную историю: влюбились, достигли мнимого счастья, начались проблемы, проблемы закончились, все счастливы. Мирошниченко стартует с той же точки, где нас подхватывает сюжет «Жизели»: с разрушения идиллии. Первый акт его «Сильвии» — помолвка, которая завершается убийством. Кажется, мы где-то в 1830-х.
При этом сконструирована ли «Сильвия» как романтическая двухактовка? Нет. Многослойная процессия, поздравляющая царя Нумитора с будущей свадьбой дочери Сильвии, больше напоминает пышную классическую помолвку Гамзатти и Солора, чем динамичный и неформальный предсвадебный праздник, например, в «Сильфиде». Танцуют бесконечные патрицианки, свиты владетельных гостей, воины, рабы, девушки со змеями и с лирами — как в любом балете Петипа. Все же «Сильвия» появилась хронологически ближе к Мариусу Ивановичу и его гран-спектаклю. Мирошниченко воспроизводит эту форму организации, ее логику и порядок. Мы где-то между 1880-ми и 1900-ми годами?
Еще один привет от классики — степень условности изображения. Зрелый XIX век видел все Испании, Египты и прочие Индии как декор, повод для красивых декораций, костюмов и пары характерных номеров с экзотическим флером. Античность в пермской «Сильвии» — такая же сознательно созданная обертка, визуальное решение. За эту часть отвечают художницы Альона Пикалова и Татьяна Ногинова и их итальянские крыши-решетки, статуи в нишах и тоги, но не танцы.
Итак, на вид это спектакль XIX века. Возможно, как и «Жизель», хорошенько отредактированный в разные десятилетия. Мирошниченко даже решается поиграть в логику, по которой могла быть устроена иерархия героев в XIX столетии. Например, дает характерные партии царским особам, которые в классике обычно не танцуют. Потому что они цари, конечно, но варварские, ниже по положению, чем античная элита, главные герои «Сильвии». Могут и сплясать.
И в то же время танцы, которые придумал Алексей Мирошниченко, сигнализируют, что перед нами спектакль, отдающий дань разным традициям XX века. В том числе одной из главных «Сильвий», аштоновской драмбалетной.
Хореограф аккуратно собирает коллекцию оммажей. Фавны напоминают ожившие рисунки Леона Бакста для «Русского балета», порой прямо повторяя позы с афиш и эскизов. Патрицианки похожи на фигуры с ваз. Дуэты Сильвии и Луция начинаются с воспроизведения фигуры, знакомой по римским медальонам, на которых два профиля наложены друг на друга. Все — признаки, что в постановку пробралось понимание античности, появившееся в 1900–1910-е годы.
Главные же герои двигаются так, будто пришли из спектаклей Кеннета Макмиллана. Мирошниченко почти не использует пантомиму, которая явно должна была бы появиться в «Сильвии» Меранта, фантазируй хореограф только о ней. Вместо этого он сосредоточился на том, чтобы тела артистов «говорили» — экспрессивно передавали нужные эмоции. Лучше всего связь с английским драмбалетом, знаменитым своей способностью разом танцевать и иллюстрировать чувства, подчеркивает пластика Сильвии. Булган Рэнцэндорж, которая вышла на сцену в первый вечер премьерного блока, легкими руками и выразительной, гибкой, как ива, спиной напоминала лучших британских коллег.
Накал страстей в пермской «Сильвии» передается глубиной наклона, резкостью падения, скоростью, с которой обмякают мышцы. Это буквально балетная история, рассказанная без слов, потому что считать, например, нервный трепет героини по меленьким шагам на пальцах или стелющимся рукам могут даже те, кто видит танец на пуантах впервые в жизни.
Это — одно из самых важных свойств спектакля. Безусловно, «Сильвия» разговаривает с балетоманами, которым может быть интересно узнавать отсылки к разным историческим пластам, сопоставлять оммажи с предыдущей сценической биографией. И в то же время Алексей Мирошниченко создает спектакль, интуитивно понятный, который нежно берет любого зрителя за руку и проводит по новому для многих сюжету. Если играть в античные аллюзии до конца, то пермская премьера — это очаг весталки, сознательная культивация традиций даже там, где их надо собирать вручную, — и место безопасности и благополучия для всех.
Фото: © Андрей Чунтомов, Пермский театр оперы и балета