Сегодня мы совершим небольшое путешествие по жизни и творчеству одного из самых великих и загадочных представителей искусства XX века — артиста, совершившего эстетический переворот в восприятии классического мужского танца. По стопам Вацлава Нижинского мы пройдемся по городам, в которых танцовщик жил, выступал, творил… Брусчатка которых, пусть даже несколько раз переложенная, спустя столетие помнит следы его гениальных стоп, а неугасающая культурная память — следы его блистательного творчества.
Итак, наше путешествие начинается с Северной столицы, потому что именно здесь произошло «рождение» танцовщика Вацлава Нижинского.
Санкт-Петербург/Новая деревня
Первое знакомство маленького Вацлава с Петербургом состоялось в конце XIX века, летом 1897 года. Если говорить точнее, то это был еще не Петербург, а его пригород — курортное местечко на берегах двух рек — Большой Невки и Черной речки. Именно здесь, в летних театрах «Аркадия» и «Кинь-грусть», выступали по ангажементу родители Вацлава — балетные артисты Элеонора и Томаш (Фома) Нижинские. В Новой деревне семья занимала уютную двухэтажную дачу недалеко от театра «Аркадия». По воспоминаниям младшей сестры Брониславы («Ранние воспоминания», Бронислава Нижинская), практически ни дня не проходило в Новой деревне без приключений ее старшего брата — он дружил с цыганскими детьми, жившими по соседству, сбегал из дома ради речной прогулки на лодке (за что потом получил от отца серьезную взбучку), храбро покорял крыши небольших домов и ловко взбирался на верхушки деревьев. Уже тогда мальчик обладал феноменальной координацией и поразительными физическими данными. В восемь лет Вацлав Нижинский научился плавать — отец просто сбросил сына в воду Большой Невки, сказав «Плыви!», и этого оказалось достаточно.
В будущем Нижинский станет отличным пловцом — и его долгие заплывы на пляжах Адриатики будут приковывать праздное внимание утомленных солнцем отдыхающих. Но это случится много лет спустя, а тогда, в 1897-м, был Сестрорецк с живописными песчаными пляжами на берегу Финского залива, куда Вацлав ездил с отцом и старшим братом Стасиком.
Сегодня Новая деревня — уже давно не пригород, а не сильно удаленный от центра район Санкт-Петербурга у станции метро «Черная речка». И едва ли ее пейзажи хоть отдаленно напоминают те, которые видел восьмилетний Нижинский. Построек XIX века практически не осталось за исключением, пожалуй, здания бывшей дачи Салтыковой, построенного в замысловатом стиле русской неоготики. В основном же район состоит из домов сталинской застройки. Из современного стоит отметить два необычных памятника (нет, не нашему герою) — поэтессе Ольге Берггольц и Александру Пушкину, погибшему на дуэли в окрестностях Новой деревни.
А вот Сестрорецк, находящийся в 30 минутах езды от Санкт-Петербурга, по-прежнему самобытен и прекрасен. И все те же вековые сосны возвышаются над его чистыми пляжами с мягким золотистым песком и холодной лазурью вод Финского залива.
Санкт-Петербург
Переезд непосредственно в Санкт-Петербург, который станет новым домом для Вацлава Нижинского и его семьи (за исключением отца, оставившего жену и детей ради молодой танцовщицы), случился осенью того же года.
Первая питерская квартира Нижинских находилась на Моховой улице в доме под номером 20 — они занимали небольшую трехкомнатную квартиру на третьем этаже. Слегка «насупившееся», охристо-желтоватое здание стоит до сих пор, правда в 1960-е оно подверглось небольшой перестройке, лишившись части декора. Занимательно, что сегодня в двух минутах ходьбы от первого дома Нижинских на Моховой располагается Театр балета Бориса Эйфмана.
За годы жизни в Санкт-Петербурге Нижинские сменили несколько квартир — сначала из-за нехватки денежных средств они были вынуждены переезжать в более скромные жилища, а когда финансовые дела наладились, семья обосновалась в просторной квартире на Большой Конюшенной улице, 13. Элегантное здание со светлым фасадом и арочными окнами известно как Доходный дом Вебера и как штаб-квартира питерской интеллигенции середины XIX века — в 1850-е годы здесь жил и дописывал роман «Дворянское гнездо» Иван Сергеевич Тургенев.
Вацлав Нижинский любил город на Неве (хоть и часто болел из-за промозглого климата) — его Санкт-Петербург будто бы лишен бесприютно-мрачной палитры Достоевского и пугающе призрачной атмосферы, созданной Гоголем. Это Петербург величественных линий, парадных фасадов, классической музыки и благородной строгой архитектуры, совсем как на Театральной улице (ныне улица Зодчего Росси), где Нижинский провел восемь лет, обучаясь искусству танца в Императорском театральном училище (через несколько лет после Октябрьской революции училище было разделено на хореографическое и драматическое учебные заведения — сегодня оно нам известно как Академия Русского балета им. А.Я. Вагановой).
Это Петербург одетых в гранит, бесконечных набережных, широких площадей и живописных садов — Александровский, Таврический, Летний… В сердце Летнего сада на небольшой площадке возвышался памятник баснописцу Ивану Андреевичу Крылову, на скамеечках возле которого любили отдыхать Вацлав с сестрой Брониславой, когда были детьми. Памятник по-прежнему стоит, а с его колоритного горельефа вот уже практически два века смотрят персонажи знакомых с детства басен.
Летом 1906 года с небольшой питерской пристани Нижинский отправился в первое самостоятельное путешествие по Неве, Ладожскому и Онежскому озерам на маленьком пароходике. Такие же маршруты существуют и по сей день — увлекательный круиз от Санкт-Петербурга до Петрозаводска с остановками займет четыре дня.
В общей сложности в городе на Неве Вацлав Нижинский провел 14 лет. Ранней весной 1911-го, более не являясь артистом Мариинского театра, он покинул Санкт-Петербург, чтобы присоединиться к труппе Сергея Дягилева в Монте-Карло. Тогда он еще не знал, что покидает Северную Пальмиру навсегда.
Париж
При столкновении культурных галактик темп звездообразования значительно вырастает. «Русские сезоны» Сергея Дягилева переплели нити Востока и Запада, поставив лицом к лицу Россию и Европу, и лики России оказались бесконечно прекрасны. Одним из них был Вацлав Нижинский. Именно над Парижем впервые взошла звезда блистательного танцовщика, покорившего мировую балетную сцену.
Во время первых парижских гастролей 1909 года Вацлав Нижинский жил на улице Дану (Rue Daunou) — там, где Второй округ граничит с Девятым. По обрывочным сведениям, которые удалось собрать, отель так и назывался Hotel Daunou. Сегодня в поисковиках туристических сайтов под этим названием выходит небольшой уютный трехзвездочный отельчик Daunou Opera (Rue Daunou, 6): современный дизайн, комфортабельные номера и никакой исторической справки на сайте.
На противоположной стороне в 1911 году на месте старенького бистро обосновался давно превратившийся в живую парижскую легенду знаменитый Harry’s New York Bar (Rue Daunou, 5). Доподлинно неизвестно, заходил сюда когда-нибудь на стаканчик Вацлав Нижинский (учитывая, что алкоголь он сильно не жаловал) или нет… Но мы точно знаем, что в Harry’s bar частенько захаживали Эрнест Хемингуэй, Коко Шанель, герцог Виндзорский и… даже шестнадцатилетний Джеймс Бонд (Йен Флемминг, «Вид на убийство»).
Первой парижской сценой Вацлава Нижинского стал Театр Шатле (1 Place du Chatelet). В последующие годы случатся «Гранд-опера» и Театр Елисейских полей, триумфальный выход «Шехеразады» и скандальная премьера «Весны священной»… Все это будет потом, а пока изысканный зал Театра Шатле, специально отреставрированный для того, чтобы принять русскую труппу, знакомил парижскую публику с «новым Вестрисом» и «богом танца». Тремя годами позже, в 1912-м, именно здесь, но уже в качестве не только исполнителя, но и хореографа Нижинский представит свою премьеру — скандально-резонансный «Послеполуденный отдых Фавна», которому Огюст Роден посвятит эссе под названием «Возрождение танца». А чуть позже, вдохновленный чувственным образом Нижинского, его «идеальной внешностью, гармонией пропорций и удивительной способностью движениями тела передавать различные чувства», Роден создаст небольшую скульптуру (отлитую в бронзе спустя почти 40 лет после смерти скульптора), изображающую танцующего Фавна.
Сбоку к Шатле примыкал ресторан Le Zimmer, основанный в 1896 году выходцами из Эльзаса. У Зиммера частенько обедали и ужинали участники «Русских сезонов», так как туда можно было попасть, не покидая здания театра. Ресторан работает до сих пор, его тщательной реставрацией в 2000 году занимался известный французский декоратор и архитектор Жак Гарсия. В исторической справке на сайте Le Zimmer имеется внушительный список знаменитых гостей, среди которых, естественно, присутствуют имена Дягилева, Стравинского и Нижинского.
Символично, что именно Париж — город первого успеха — стал последним пристанищем Вацлава Нижинского: в 1953 году по инициативе Сержа Лифаря его останки перевезли из Лондона в Париж и перезахоронили на кладбище Монмартр, недалеко от могилы Огюста Вестриса. К 110-летнему юбилею Нижинского на могиле был установлен памятник, запечатлевший танцовщика в его самой пронзительной и узнаваемой роли — грустного Петрушки.
Венеция
Знакомство Нижинского с Венецией состоялось практически сразу после первого Парижского сезона с учетом двухнедельной остановки в Карлсбаде и путешествия на поезде через Тироль и Альпы.
Путешественника, прибывающего в Венецию поездом, прямо со ступенек вокзала Санта-Лючия (Venezia Santa Lucia) встречает торжественный фасад католического храма Сан-Симеон Пикколо (San Simeone Piccolo). Должно быть, именно с его коринфских капителей и огромного овального купола началась Венеция Вацлава Нижинского. Впрочем, жили они в ту пору не в самой Венеции, а на живописном острове Лидо в любимом отеле Сергея Дягилева Grand Hotel des Bains de la Mer (в котором 19 августа 1929 года импресарио окончит свои дни, встретив предсказанную цыганкой смерть на воде). По всей видимости, и в последующие годы Нижинский всегда останавливался именно в этом отеле, внушительную архитектуру и торжественные интерьеры которого увековечил в 1971 году Лукино Висконти в бессмертном фильме «Смерть в Венеции» по одноименной новелле Томаса Манна. Огромное, величественное здание из светлого камня по-прежнему возвышается над широкой береговой линией, оттеняя пронзительную голубизну уходящего в бесконечность неба. Но сам отель вот уже много лет закрыт на реконструкцию, когда он откроется, то превратится в элитную резиденцию, в которой можно будет купить или взять в аренду роскошные апартаменты.
Именно на Лидо Леон Бакст написал с Нижинского знаменитый эскиз маслом, где танцовщик изображен в красных плавках на фоне ленивых сценок пляжной жизни и убегающей к горизонту синевы Адриатического моря.
Мало что изменилось на Лидо-ди-Венеция за прошедший век — это по-прежнему райский оазис тишины, добраться до которого от центра города можно на маленьком вапоретто за пятнадцать минут. Редкие иностранные туристы, звучная итальянская речь, цветущие деревья, широкая линия пляжа с живописными разноцветными кабинками… По вечерам на террасах отелей танцуют танго, а пляжи в преддверии сумерек превращаются в маленькие ресторанчики, где столы расставляют прямо на песке, а в запотевших бокалах подают традиционный Aperol Spritz цвета заката над Адриатикой.
Пожить на Лидо — отдельное удовольствие. А если вам захочется вернуться к привычно-шумной Венеции, то можно по следам Дягилева, Нижинского и Бакста добраться до Галереи Академии (Gallerie dellÁccademia) и Скуолы Гранде-ди-Сан-Рокко (La Scuola Grande di San Rocco), посетить знаменитый Палаццо Веньер деи Леони (Palazzo Venier dei Leoni) на Большом канале. Когда-то он принадлежал эксцентричной маркизе Казати, на приемах у которой Нижинский познакомился с Габриэле д’Аннуцио и Айседорой Дункан. Сегодня там находится коллекция современного искусства Пегги Гуггенхайм. А закончить день в стиле Дягилева, Нижинского и Бакста лучше всего под аркой старейшего итальянского кафе «Флориан» (Caffè Florian) на площади Сан-Марко, 29. Заказать фирменный Bellini (и не важно, что он появился в меню лишь несколько десятилетий спустя ) или чашечку кофе фредо Frozen Florian с белоснежной шапкой ледяных взбитых сливок и наблюдать, как счастливые туристы кормят припозднившихся голубей, а косые лучи заходящего солнца отбрасывают последние блики на венецианско-византийские барельефы и мозаики собора Святого Марка.
Рим
«Какое счастье быть в Риме!» — восторженно говорил Вацлав Нижинский сестре Брониславе весной 1911 года. И едва ли можно с этим поспорить. Рим прекрасен всегда, при любой погоде; каждое время года и суток придает ему особый неповторимый шарм. Вечнозеленые кроны пиний, будто нарисованные на голубом холсте бескрайнего небосвода, панорама Форума, где камни до сих пор дышат величием Римской империи, живописные развалины Палатина, дремлющие в полуденной дымке, галдящие над Колизеем чайки, массивные капли косого дождя, барабанящие по ступенькам Испанской лестницы... Творцы едут в Рим за бесконечным вдохновением. Именно в декорациях Вечного города в ту далекую весну Михаил Фокин ставил балет «Петрушка», а Игорь Стравинский вносил последние штрихи в партитуру. Нижинский с Дягилевым жили в роскошном отеле Excelsior, недавно распахнувшем двери для самой взыскательной публики (сегодня он известен как The Westin Excelsior, Via Vittoria Veneto 125). Уже тогда виа Венето имела славу одной из самых элегантных и респектабельных римских улиц и слыла эпицентром итальянской la dolce vita. Недаром полвека спустя именно она станет главной съемочной площадкой и, можно сказать, одной из героинь «Сладкой жизни» великого Федерико Феллини.
Но вернемся в 1911-й. Репетиционные и постановочные работы проходили в Театро Констанци, который с 1926 года известен миру как Римская опера (Teatro dell’Ópera di Roma, Piazza Beniamino Gigli). Несмотря на многочисленные неудобства, плохую организацию работы и интриги со стороны театральной администрации, итальянские гастроли открылись с большим успехом «Павильоном Армиды», «Сильфидами» и «Князем Игорем», римская публика принимала русских артистов очень тепло, а второе представление посетили король и королева Италии и, по воспоминаниям современников, остались в полном восторге от увиденного.
Лучше всего настроение той римской весны отражают строки Александра Бенуа: «Это были воистину чудесные дни. Издали они мне кажутся такими же лучезарными, как радостные годы детства или самые поэтические моменты юности. Чудесно, что мы дружно и в абсолютной гармонии работали над произведением, значительность которого сознавали. Чудесно было, что работа эта заканчивалась в столь необычной для нас и столь прекрасной обстановке».
Монте-Карло
Маленькое княжество Монако, гордо смотрящее с высокой скалы в бесконечность Средиземного моря, на протяжении нескольких веков словно магнит притягивает к себе представителей русской аристократии, интеллигенции и просто тех, кто готов легко и не оглядываясь расстаться с неопределенной суммой денежных средств.
Весной 1911 года в Монте-Карло состоялся первый сбор труппы «Русского балета» Сергея Дягилева на новой репетиционной базе. Когда Нижинский и Дягилев приехали на Лазурный берег, стоял конец марта и французское побережье встречало их восторженной пышностью средиземноморской весны. По дороге в Монте-Карло они навестили Игоря Стравинского в местечке под названием Болье, где остановились в отеле Bristol (спустя несколько месяцев отель существенно пострадает от пожара, в 1950-х превратится в многоквартирный дом).
В свой первый сезон в Монте-Карло они жили не в самом княжестве, а чуть выше, на территории Франции, в живописном местечке Босолей, в отеле Riviera Palace. Являющийся воплощением эстетики Belle Epoque, отель был знаменит тем, что гостеприимно принимал в своих стенах не только деятелей искусства, но и представителей российской императорской фамилии и даже персидских шахов. Сегодня здание представляет собой резиденцию, предлагающую апартаменты в аренду.
В скором времени Дягилев и, соответственно, Нижинский, по всей видимости, предпочли респектабельной тишине «Ривьеры» шумную роскошь отеля «Де Пари» (Hotel de Paris), расположенного бок о бок со зданием, в котором гармонично соседствуют знаменитое на весь мир казино и Оперный театр Монте-Карло (Opera de Monte-Carlo). Архитектурной роскошью культурно-увеселительное заведение обязано гению Шарля Гарнье (известен как архитектор Парижской оперы) и финансовой поддержке семьи Блан. В Зале Гарнье состоялись премьерные показы балетов «Видение розы» и «Нарцисс», в которых Вацлав Нижинский исполнял заглавные партии.
Между отелем и оперой находится знаменитое на весь мир Café de Paris, в те времена оно уже было желанной точкой притяжения на светской карте Лазурного берега — в книге «Ранние воспоминания» Бронислава Нижинская описывает один из ужинов в Café de Paris, где за одним столом собрались Дягилев, Бакст, Нижинский и Шаляпин. Кафе работает ежедневно с 10 утра до 3 часов ночи, так что практически в любое время дня и ночи здесь можно выпить чашечку кофе (или не кофе) и приобщиться к увлекательной истории этого занимательного места и его удивительных посетителей.
Лондон
Осталась ли на карте Европы хоть одна не покоренная Нижинским столица? Первые гастроли «Русского балета» прошли в Лондоне летом 1911 года. Знакомство Вацлава Нижинского с Англией началось с недавно построенного отеля Waldorf, здесь он прожил первые пять лондонских недель. Памятник строгой эдвардианской эпохи, сегодня этот четырехзвездочный отель принадлежит международной сети Hilton; расположен он в пяти минутах ходьбы от Королевского оперного театра в Ковент-Гардене, что, согласитесь, очень удобно. В те времена, по воспоминаниям современника и коллеги Нижинского по труппе Сергея Григорьева, театр «стоял посреди овощного рынка и был окружен складами зеленщиков и огромными грудами капусты, картошки, моркови и прочих овощей и фруктов…» Здание старого рынка стоит на площади до сих пор, но сегодня вместо овощных развалов оно встречает многочисленными уютными кафе и маленькими магазинчиками. Сам же театр, одновременно уютный и благородный, впечатляет строгим и легким фасадом и примыкающей сбоку галереей, которую венчает стеклянная крыша. На протяжении XX века он несколько раз подвергался реконструкции, поэтому вполне возможно, что во времена Нижинского выглядел несколько иначе.
Вацлав Нижинский, по воспоминаниям его сестры, был очарован британской столицей, в свободное время они подолгу гуляли по Гайд-парку (плавно переходящему в Кенсингтонские сады) и, конечно, исследовали многочисленные залы Британского музея, который находится в лондонском районе Блумсбери и является одним из крупнейших историко-археологических музеев мира. Возможно, там, среди древних статуй, хореограф искал штрихи и краски для своего Фавна.
Еще одно знаковое место — шикарный пятизвездочный отель «Савой», расположенный на берегу Темзы в квартале Вестминстер, где Нижинский останавливался во время всех последующих лондонских гастролей. Здесь они жили весной 1914 года с супругой Ромолой, когда Вацлав пытался создать собственную гастролирующую труппу и провести в Лондоне первый «Сезон Нижинского». К сожалению, сезон преследовали неудачи, и в скором времени великий танцовщик и неудавшийся импресарио получил уведомление о расторжении контракта с театром «Палас» (Palace Theatre, в наши дни на этой сцене идет спектакль «Гарри Поттер и проклятое дитя»).
Лондон был свидетелем великих побед и большого поражения Вацлава Нижинского. Лондон провожал его в последний путь вместе с верной супругой Ромолой, Тамарой Карсавиной, Сирилом Бомонтом, Антоном Долиным, Сержем Лифарем и еще несколькими танцовщиками. «Потом, когда участники траурной церемонии разошлись, Бомонт оглянулся и увидел новую одинокую фигуру, стоявшую у могилы, — это был индийский танцор Рам Гопал» (Ричард Бакл, «Нижинский»).
Так закончилась история человека, которого нарекли Богом танца, но осталась жива легенда о танцующем боге, движений которого мы никогда не видели. Но пока он исполняет свой бесконечный танец в памяти мироздания, этот мир продолжает существовать. И на его карте очень много любопытных точек, которые помогают нам сквозь время дотянуться до его загадочного и недосягаемого образа.
Текст: Екатерина Борновицкая