Сегодня в нашем проекте, посвященном молодым балеринам, мы расскажем о юной первой солистке Большого театра Елизавете Кокоревой. Всего за три года работы в театре Лиза успела станцевать серьезные ведущие роли, была возведена в ранг первой солистки, а совсем недавно ей было доверено вести мировую трансляцию «Драгоценностей» Джорджа Баланчина в сложнейшей партии «Рубины». Мы поговорили с Лизой о ее новом статусе, о проблеме поколений, взаимоотношении артиста и педагога и самых знаковых для нее ролях.
Лиза, во-первых, хочу тебя поздравить — ты недавно была возведена в ранг первой солистки Большого театра. Безусловно, это счастливое событие, но в то же время очень ответственное. Что ты почувствовала, когда узнала о новом статусе? И что изменилось в твоей профессиональной жизни с этого момента?
Спасибо большое. На самом деле, для меня это произошло довольно неожиданно. Ко мне подошел Махар Хасанович и спросил, знаю ли я о своем повышении, а я совсем не знала и сильно удивилась, так как всего полгода назад меня перевели из кордебалета в солистки. Но конечно, мне было очень приятно! В работе у меня немного перемен. Я, в принципе, исполняю те же партии. В кордебалете я танцевала и кордебалетные партии, и ведущие роли, и какие-то вариации. А сейчас у меня появилось больше времени и сил для работы над партиями собственного репертуара. Ответственность, конечно, выросла. Я всегда к себе отношусь очень критично, а с новым статусом спрос стал еще больше.
Недавно состоялась трансляция балета «Драгоценности» Джорджа Баланчина. Тебе доверили танцевать ведущую партию в «Рубинах». Ты очень уверенно смотрелась в этой роли. Волновалась ли ты? В чем заключалась сложность или особенность исполнения этой хореографии?
Признаюсь, когда я танцую «Рубины», я не думаю о том, как буду прыгать, исполнять технику вращения, даже о самой хореографии. Я просто получаю невероятное удовольствие и наслаждение, надеясь передать эти эмоции зрителю. Вся работа остается в зале. Еще в прошлый блок «Драгоценностей» Махар Хасанович подошел ко мне и сказал, что если я сейчас станцую без «брызг шампанского», то больше мне «Рубины» не дадут. Слова эти случились за три минуты до выхода на сцену — было, знаете ли, напряженно! В итоге спектакль прошел отлично! И спустя какое-то время мне педагог сообщила, что на трансляцию он поставит меня. Но для меня было сюрпризом, что я выйду не с Вячеславом Лопатиным, а с Димой Смилевски, моим одноклассником, который ни разу не танцевал эту партию.
То есть ты в этом случае уже как опытная партнерша выступала?
Да. Как партнерша я вводила его в спектакль. В свое свободное время приходила к Диме на репетиции, подсказывала свои ощущения. Но были сложности, потому что он заболел в начале месяца, а съемка была заявлена на 23 января. Я очень переживала из-за того, что мы не могли прогнать от начала до конца какие-то части, потому что после болезни Диме было тяжело войти в форму. Когда я выходила в «Рубинах» с Вячеславом Лопатиным, у нас было по три прогона точно. С Димой так не получилось, потому что мы постоянно где-то останавливались: он первый раз исполнял эту партию, а хореография сложная. Наш первый спектакль прошел неплохо, но были моменты в дуэте, где я чувствовала его волнение и переживания. В общем, было нервно (улыбается). Но я очень люблю этот балет. Мне всегда было его приятно танцевать просто потому, что в этой хореографии ты ощущаешь свое тело очень способным. Ты можешь ему позволить двигаться более раскрепощенно. Поэтому, когда идут «Драгоценности» и я вижу свое имя в афише, я очень радуюсь. Даже падая на прогоне, я просто шла дальше и не переживала. В этой хореографии много сложных технических моментов, это спектакль на выносливость. Но так как мы всегда очень хорошо готовились к нему, я себя уверенно чувствовала.
Но в итоге на трансляции ты замечательно справилась.
Знаете, в день трансляции, что для меня очень странно, я не могла улыбаться. Все думала, как я выйду на сцену… Вроде бы и хорошее настроение, все прекрасно, но выдавить из себя даже маленькую улыбочку не могла. Переживала, что у меня не получится раскрыться. Но, возможно, и хорошо, что я весь день не могла выдавать эмоции. Видимо, я их копила, чтобы вылить на спектакле. И Дима, кстати, тоже гораздо увереннее держался.
Я чувствовала поддержку руководства, ведь мне, молодой артистке, доверили вводить партнера и еще вести мировую трансляцию! Это, конечно, большая ответственность. Было очень приятно, что Махар Хасанович дал такую возможность и поддержал меня и Диму.
Лиза, когда ты выпускалась из Московской государственной академии хореографии три года назад, ты думала о таких ролях и возможностях?
Ой, нет! Совершенно не думала. Конечно, я могла мечтать об этом, но не думала, что все случится так рано! Когда мы пришли в театр, нас сразу поставили в кордебалет. Я тоже стояла во многих спектаклях, и даже в пажах выходила — просто весь акт надо было стоять, почти как декорация (улыбается).
После трансляции Махар Хасанович сказал про тебя много теплых слов. И среди комплиментов в адрес твоего танца и артистического дарования была произнесена фраза, что ты представляешь собой новое поколение артистов балета. На твой взгляд, это новое поколение артистов, лицом которого тебя объявили, какое оно? Чем оно отличается от предыдущего?
Я понимаю, что мы другие. Но сказать, чем конкретно мы отличаемся, не так просто. Мне кажется, что наше поколение раннее, что ли. Мы рано начинаем танцевать главные партии, вести спектакли, и это совсем непросто! Потому что, чтобы танцевать такие партии, нужно набрать определенный опыт. Так случилось, что еще в академии мне доверили танцевать сложные па-де-де и вести школьный спектакль на сцене Большого театра. И за это я очень благодарна моим педагогам, особенно Гальцевой Татьяне Александровне и ректору академии Леоновой Марине Константиновне. Нам кажется, что у нас есть больше возможностей, какого-то рвения, желания, сил, из-за того что мы молоды. Мы как в омут с головой прыгаем. У нашего поколения есть большое преимущество еще и благодаря техническому прогрессу. В нашем доступе очень много записей, мы можем увидеть, как танцевали разные поколения артистов начиная с Айседоры Дункан и до наших дней.
А в принципе есть какая-то глобальная разница между поколениями в балете? Или этот вопрос больше философский и надуманный?
Мне кажется, есть разница в первую очередь в вопросах подготовки. Мне рассказывали, что раньше ведущие партии готовили годами: вживались в роль, оттачивали технику, искали различные краски, потом отпускали на какое-то время, возвращались и только после этого выходили на сцену. А сейчас из-за того, что у нас намного больше спектаклей, мы не можем столько времени уделить подготовке. Это, конечно, не совсем хорошо, но, возможно, это восполняется тем, что мы можем работать с видео. Нам приходится быстро все учить, быстро ловить какие-то технические вещи, из-за этого порой может страдать качество исполнения. Также мы можем записывать себя на видео и самостоятельно анализировать, исправлять свои ошибки. Многие зрители выкладывают в соцсети видео, и можно посмотреть, как ты выступила, и еще желательно со всех ракурсов себя увидеть, потому что с одного ракурса ты думаешь, что все отлично, а с другого, оказывается, видны недоработки: косые стопы, кривые икры…
Ты активна в социальных сетях, у тебя много подписчиков. Безусловно, сегодня соцсети — часть нашей жизни. На твой взгляд, насколько эта часть должна быть большой?
Я, на самом деле, не считаю себя активной блогершей (улыбается), посты выкладываю редко, потому что критично отношусь к себе. Мне постоянно кажется, что вот это нельзя постить… И это тоже не стоит. А тут пачка плохо сидит. Еще через социальные сети я смотрю балетные видео. И когда у меня плохое настроение или мне нужны мотивация и вдохновение, я открываю свою папочку, включаю эти видео и улетаю. Они правда очень вдохновляют. Там есть записи 1960–1970-х годов, где балерины в отличной форме, выглядят прекрасно и прыгают, как мужчины. Фигуры великолепные. Вращение уже тогда было, они уже делали по три пируэта и такую технику на пуантах — скачки, все это мне и не снилось. Я очень рада, что существует такой контент.
Лиза, в интервью, которое ты давала сразу после выпуска из академии, ты написала, что учеба давалась тебе легко и ты получала удовольствие. А что ты можешь сказать про свою работу в театре?
На самом деле, немногое изменилось. Я получаю удовольствие от труда. Но, честно скажу, когда еду на работу, у меня возникает ощущение, что я опускаюсь в рутину. Но только я захожу в репетиционный зал — рождается желание работать еще и еще. И, конечно, выходить на сцену — просто счастье. Иногда, безусловно, ты чувствуешь себя каким-то нечеловеком. Мне всего 21 год, и люди в моем возрасте обычно гуляют, путешествуют, занимаются чем хотят. А я понимаю, что у меня времени нет даже посуду помыть, потому что я вырубаюсь вечером, а с утра просыпаюсь и уезжаю на работу, а еще нужно готовиться и сдавать сессии в академии. И времени на жизнь почти нет. Иногда наступает грусть. Конечно, есть выходные. Недавно у меня выдался свободный вечер, и я подумала, что надо записаться куда-то помимо «ноготочков»: на плавание сходить, на английский, выбраться в другой театр, музей, провести время с семьей и близкими. Но в итоге поняла, что это единственный выходной вечер, и я не могу что-то запланировать. В общем, взяла гитару и пыталась научиться играть.
Получилось?
Не очень (смеется). Но на это нужен не один вечер. Ничего. Теперь гитара появилась, буду по чуть-чуть пробовать.
Лиза, ты с большим теплом отзывалась о своих педагогах в академии.
С приходом в театр что-то меняется в этой связке, которая раньше была ученик—педагог, а теперь стала артист—педагог?
О, да! Разница есть. В академии педагог о тебе заботится, следит за тобой — ты как птенчик в гнездышке. А педагог в театре — больше про совместное творчество. У меня в театре уже второй педагог. Первым моим педагогом была Надежда Васильевна Павлова. А сейчас Мария Евгеньевна Аллаш. И каждая внесла в меня большой вклад. И до сих пор вносят. И не только мои наставники, с которыми я всегда репетирую, но и остальные педагоги в театре тоже помогают. И мне очень нравится, когда мой педагог может прийти на репетицию балета, который она не ведет, и подсказать что-то. Те же «Рубины» у нас вел Ян Валерьевич Годовский, а Мария Евгеньевна, как мой педагог, все смотрела и просто подсказывала, как для меня лучше. Это очень приятно и очень правильно, я считаю.
За три года ты исполнила много партий, в том числе ведущих. Скажи, у тебя появились наиболее значимые для тебя, любимые роли?
Для меня все партии любимые и особенные. Конечно, опять могу отметить «Рубины». Это сложная партия, великолепная хореография Баланчина, но мне, честно говоря, танцевать ее легко, так как мне этот образ близок. «Коппелия» мне стала очень близка — я долго подходила к этому балету, пыталась станцевать несколько раз, меня уже ставили в афишу, но что-то случалось, например, я болела. И в том сезоне я наконец станцевала «Коппелию», еще и в паре с Денисом Захаровым, моим партнером по академии. Этот спектакль напоминает мне «Тщетную предосторожность», которую мы с Денисом танцевали будучи студентами. Очень игровой, веселый и добрый спектакль! Мари в «Щелкунчике» тоже могу отметить. Это была моя первая ведущая партия в театре в первый сезон работы. Мне кажется, каждая девочка мечтает станцевать Мари и Китри! Но за Китри я очень переживала! Признаюсь, что в балет пошла из-за «Дон Кихота» и всегда мечтала станцевать эту партию…
То есть для тебя это была партия-вызов, можно сказать, да?
На момент, когда я первый раз ее танцевала, да, потому что мне дали мало времени на подготовку такого балета. Две недели, наверное, или даже меньше. И опыта еще практически не было, это случилось в начале второго сезона после пандемии, после карантина, и сразу ведущий балет. В общем, было тяжело танцевать, хоть и приятно. Я чувствовала, что мне, возможно, еще рано… Надеюсь, что я с каждым годом буду лучше и лучше танцевать эту партию.
А как ты относишься к современной хореографии?
Очень люблю! Мне так понравилось участвовать в спектакле «Чайка»! До этого я с постановочным процессом не была знакома. Был балет «Орландо», но не ведущая партия. А тут почти главная роль — Нина Заречная! И ты напрямую от хореографа ее перенимаешь: то, как должно выглядеть движение, что ты должна чувствовать, что должна собой представлять. Это очень был интересный процесс.
А сейчас ты готовишь какие-то новые партии? Можешь поделиться, если не секрет?
О будущем не хочу говорить, хотя я не суеверна.
А у тебя есть партии мечты?
Партия мечты на сегодняшний период — Сильфида. Еще хотела бы Аврору станцевать. Да очень о многом, на самом деле, мечтаю, но загадывать не буду. Я хочу танцевать и классические партии, и современную хореографию. И себя выстраивать и развивать так, чтобы все становилось реальным и осуществимым.
Лиза, ты проделала замечательный путь за эти три года. И у тебя впереди еще много побед и свершений. А что бы ты сейчас могла пожелать совсем юным артистам, которые только придут в театр? Или что бы ты пожелала самой себе, той Лизе, которая только пришла в театр, с учетом уже приобретенного опыта?
Любить свое дело и мир вокруг. То, что мне всегда помогает, это любовь и позитивное мышление. Любовь ко всему — к каждому дню в своей жизни. Даже к плохому, потому что плохое тебя все равно чему-то научит. И, наверное, беречь себя, ведь, если ты слаб и болен, о тебе либо вообще не будут думать, либо подумают в последнюю очередь. Поэтому важно заботиться о себе.
Спасибо большое, Лиза. Мы желаем тебе огромного творческого успеха впереди!
Спасибо большое!
Благодарим за авторскую балетную пачку дизайнера Ольгу Лысову.