Команда Context. Diana Vishneva выпустила первую большую работу сезона 2024/25 — мировую премьеру постановки «Белая комната». Партитуру написал композитор Владимир Мартынов. За хореографию отвечал Павел Глухов, куратор труппы Context. Тата Боева отправилась в «Зарядье», чтобы узнать, как собрать разные типы зрелищ в концертном зале, превращенном в site-specific локацию.
В театре множество сложных и в то же время базовых понятий выглядят как очень простая и при этом время вместительная, абстрактная формула. Самое знаменитое из них, наверно, «пустое пространство» Ежи Гротовского — концепция, в которой сценическое действие требует минимума возможных средств, буквально любого очищенного от посторонних предметов места и двух людей: того, кто играет, и того, кто наблюдает. Если короче, для театра нужны актер и зритель. Название «Белая комната», которое дали флагманской премьере Context’а, отсылает к таким именам-схемам и одновременно с тем напоминает об идеях, которые существуют вне театра. Например, белая комната — музейный аналог блэк-бокса. Нейтральный фон, на котором можно показывать любое искусство. Или воображаемое место, в которое мысленно попадают во время медитаций, — «представьте нечто, состоящее только из света, войдите туда и устройтесь поудобнее». Пространство, где все обнуляется и все возможно, которое формируется в голове у каждого по-своему и несет следы конкретной индивидуальности.
«Белая комната» композитора Владимира Мартынова и хореографа Павла Глухова собрала все названные характеристики. Это постановка, которая вроде бы возникает из ниоткуда и при этом четко соотносится с характеристиками локации, для которой ее ставили, и с авторскими особенностями креативной команды.
Спектакль задуман как специальный проект для московского концертного зала «Зарядье», где находится самый большой в России (и один из крупнейших в Европе) орган, места с редкой по нынешним временам акустикой. Команда Context’а и Павел Глухов как куратор танцевальной труппы исходили из желания сделать постановку именно под «Зарядье», современное пространство для разного рода академической музыки, — и в союз естественно добавились орган как ключевой инструмент и Владимир Мартынов как человек, способный написать для него произведение, что будет сочетать дань традиции, разговор с историей партитур и оригинальность, сегодняшний дух.
В итоге спектакль работает на самых разных уровнях. Хотите site-specific contemporary dance — можно обратить внимание, как пластический рисунок, который в подобном виде в целом нередко возникает в разных сочинениях Глухова, ненавязчиво повторяет архитектурные линии «Зарядья», его плавные, s-образные контуры, которые встречаются в оформлении ярусов и в рисунке органных труб. Этот зал, если его долго рассматривать, кажется выросшим из природного ландшафта, зафиксированным человеческими руками рельефом холмов и долин, — и в движениях танцовщиков угадывается идентичное начало, образ колышущейся от легких дуновений травы.
Хотите размышление о том, как цвет и свет создают впечатление от театра, насколько они важны в современном искусстве, — в «Белой комнате» они играют такую же важную роль, как и пластика с музыкой. В последние годы в мейнстримном российском современном танце наметилась особая тенденция в работе со светом. Свет как действующее лицо, сила, формирующая сценическую среду. Вплоть до того, что в некоторых спектаклях, в том числе вышедших под брендом Context, прихотливая партитура прожекторов временами заменяет хореографию, «танцует» за артистов и уволакивает их в атмосферный светодым, за которым не различить качество движения и его художественные свойства. В «Белой комнате» чистый, четкий, графичный свет Арсения Радькова и видеопроекция Алексея Бычкова органично вплетаются в хореографию, становятся активной и в то же время не перетягивающей одеяло на себя частью общей картины. По экрану за спинами перформеров от каждого их жеста рассыпаются будто прорисованные карандашными штрихами брызги света, на тела наступают угрожающие пятна, артисты отбрасывают разноцветные тени, которые превращаются в их двухмерных танцующих двойников — настоящая дополненная реальность.
Хотите узнать, как танец работает с контекстом современного искусства, осваивает его наследие, — посмотрите, как Павел Глухов в одной из сцен превращает артистов в поллоковские пятна краски на холсте, с помощью разных характеристик движения, его резкости, напряженности, скорости, графичности будто имитирует разные живописные техники: от гравюры до жирных, реалистичных мазков.
Наконец, хотите узнать, в каких сценических отношениях могут состоять хореограф и композитор, могут ли танец и музыка быть одновременно автономными, чуть дистанцированными, и при этом комментировать друг друга, — посмотрите дуэт, в котором Любовь Савчук и Александр Носов танцуют любовников, чьи отношения разом максимально конкретны, эротичны и возвышенны, близки к ритуалу. Глухов придумал для этой сцены танец, в котором легко узнаются эстетизированные постельные игры. Казалось бы, что может быть приземленнее. Однако в сцену врывается мартыновский орган, торжественный и напоминающий одно огромное обобщенное баховское произведение. Своей церемонностью, которая рождается в том числе из минималистического повторения небольших звуковых сегментов, мощным объемным звучанием, даже длиной эпизода — Мартынов создал протяженную сцену, которая несколько раз обманывает ожидания, предрекает скорый финал и заходит на новый виток, — музыка дополняет пластический рисунок. Благодаря работе Мартынова мы будто оказываемся внутри потока чувств влюбленной пары, ощущаем их страсть как почти молитвенную.
«Белая комната» как театральное произведение похожа на медитацию. Context, Владимир Мартынов и Павел Глухов создают пространство, в котором нет ориентиров, — и в то же время их множество потому, что любой человек угадает в этом действе свое. Как в комнате света, медитации, которая предлагает представить некоторое место и оставляет выбор, что увидеть внутри, каждому, кто приступает к этой практике.
Фото: Александр Филькин