В январе «Балет Москва» в рамках Крещенского фестиваля в Новой опере покажет вечер-дивертисмент «Болеро +». Пятеро российских хореографов представят постановки, созданные специально для труппы театра. Кульминацией вечера станет новая версия «Болеро» Мориса Равеля в хореографии Кирилла Радева.
Знакомим вас с Елизаветой Некрасовой, хореографом, исследующим уникальность человека в работе «Треугольник Серпинского». Мы побывали на постановочном процессе и расспросили ее о новой постановке.
Стремление отличаться, быть уникальными — один из мощнейших творческих импульсов человека, но это же и причина многих страданий.
Елизавета, у вас математическое образование, тем не менее, окончив бакалавриат Национального исследовательского университета ИТМО, вы поступили в Академию Русского балета имени А.Я. Вагановой на хореографа. Этот переход был постепенным или по щелчку? С какими сложностями пришлось столкнуться?
Этот переход не был щелчком. Я окончила бакалавриат в 2010 году, поступила на хореографа в 2013-м. К моменту окончания бакалавриата я уже понимала, что карьеры математика у меня не сложится, потому что интерес ушел в другую область. Два года я работала, пробовала ставить большую форму. Это время я потратила на то, чтобы осознать потребность в фундаментальных знаниях о хореографической, постановочной деятельности. И еще год — на подготовку к поступлению.
Сложности касались в основном коммуникаций с миром академического танца. Проблема была двойная: во-первых, математика вместо хореографического училища, во-вторых, бэкграунд в виде уличного и современного танца. В целом, по моему телу было сразу видно, что я «не своя». Были педагоги, которые воспринимали мое присутствие в академии как оскорбление цитадели классического танца. Сложно учиться, когда метод педагога основан на унижении. Но были и те, кто видел, что я пришла за знаниями, они уважали во мне это стремление. Вот так, наверное, я бы описала основную сложность. И сразу хочется отметить, что помимо трудностей были и очень счастливые встречи.
Присутствует ли математика в вашем подходе к хореографии?
Влияние математики я обнаружила не сразу. Толчком к этому вопросу послужила шутка педагога на консультации перед профильным экзаменом: «А танцы вы выбрали, потому что здесь тоже 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8?»
Спустя 10–11 лет я могу, наконец, ответить на эту шутку: каждым хореографом движет некий интерес, лежащий за пределами хореографии. Я не математик, но во мне заложен определенный способ смотреть на творческий процесс. В этом смысле у хореографа и математика много общего. И тот и другой занимаются созданием модели Вселенной/жизни/проблемы/ситуации. Математик для этого использует математические алгоритмы, хореограф — хореографические, композиционные, телесные. И в той и в другой профессии в основе лежит анализ, мыслетворчество и логическое рассуждение, сбалансированное озарением и вдохновением. Так что для меня это не противоречащие друг другу области знаний.
Ваша новая постановка для труппы театра «Балет Москва» также связана с математикой: треугольник Серпинского или математическая модель фрактала — это объект дробной размерности, состоящий из копий самого себя. Что вы исследуете в этой работе?
Меня очаровывает сам фрактал, метод его построения, случайности, в которых видна зловещая и магическая неизбежность. Математическая модель обезличена. Треугольник — это только треугольник. Точка — это только точка. В математических объектах нет ничего фантастического. Но вот законы и последствия действий поражают и будоражат. Возможно, именно в закономерностях и последствиях я вижу ответы на сакральные и духовные процессы, происходящие в том числе и с человеком.
С вашей точки зрения, мы уникальны или одинаковы?
Не могу однозначно ответить на этот вопрос. Потому что ответ сложнее, чем «да» или «нет». Как написал Омар Хайям: «Человек, словно в зеркале мир, — многолик. / Он ничтожен — и он же безмерно велик!»
С одной стороны, мы все живем в одних и тех же физических, психоэмоциональных, исторических, социальных условиях, существуем по законам природы, окружающей и внутренней. И вроде бы тела у нас функционируют по одним и тем же законам анатомии. С другой — вдумайтесь: у нас отличаются отпечатки пальцев. За тысячи лет существования человечества ни один отпечаток ни одного пальца не повторил другой отпечаток. И никогда не повторит… Я думаю, что эти рассуждения можно перенести и на внутренний мир человека.
Стремление отличаться, быть уникальными — один из мощнейших творческих импульсов человека, но это же и причина многих страданий.
Так же и схожесть с другими людьми может давать чувство безопасной нормы, а может мучить и побуждать к рефлексии. И похожесть, и отличия — все есть, а что именно перевешивает — это уже вопрос личного выбора.
Как проходит работа с артистами театра «Балет Москва»? Случились ли открытия?
Мне пока сложно проанализировать этот процесс, потому что я нахожусь внутри. Чтобы понять, охарактеризовать, нужно от него отстраниться. Могу только сказать, что чувствую большую открытость и увлеченность артистов. Так как я даю им непривычную лексику, они «ныряют» в нее со страстью и интересом. Мне приятно видеть, что им нравится ирония, которую я закладываю в работу. Вижу готовность к сотрудничеству, соавторству, когда прошу их найти личное применение тому или иному телесному принципу. В общем, процесс для меня крайне волнительный, и я каждый раз с нетерпением жду наших репетиций!
Кто ваша команда, кто помогает реализовать замысел вашей постановки?
Николай Кукин пишет музыку к этой работе, чутко выслушивая мои идеи и рассуждения.
Если речь идет о хореографии и постановке, то вся моя команда здесь, в «Балете Москва». Невероятно поддерживает репетитор Марина, которая также слушает мои рассуждения и помогает отстраненно взглянуть на процесс. И конечно, блестящие танцовщики, работать с которыми — мечта!
Текст и фото: Алиса Асланова