Осенью в стенах Московской государственной академии хореографии началась постановочная работа балета «Мусагет» в хореографии Бориса Яковлевича Эйфмана, приуроченная к 250-летнему юбилею МГАХ. Постановка «Мусагета» — исключительное событие в истории академии, ведь хореография Бориса Яковлевича впервые переносится на ее студентов.
О том, почему пришлось поступать в МГАХ со второй попытки, каково быть одной из «муз Джорджа Баланчина», как проходило знакомство с непривычным хореографическим языком одного из самых самобытных хореографов России, нашему журналу рассказала студентка третьего курса Таисия Коновалова, выпускающаяся в классе Елены Александровны Бобровой.
Интервью: Елизавета Емелькина
Фото: Алиса Асланова
Тая, расскажи, пожалуйста, как ты начала танцевать?
Моя семья из Тулы, там я родилась и именно там начала танцевать примерно лет с трех. Ходила в разные кружки: на шахматы, музыку, фигурное катание. Интересно, что везде меня хвалили хореографы, советовали серьезнее заняться танцами. Как следствие, мы с родителями решили попробовать поступить в МГАХ на подготовительные курсы. Но меня не приняли из-за перекаченных мышц после фигурного катания и перекоса в плечах. Педагоги МГАХ посоветовали выждать время и дали рекомендации по занятиям и массажу, которые способствовали выправлению осанки и «уходу» лишней мышечной массы. Через полгода я попробовала поступить еще раз. На этот раз меня приняли.
Ты сразу поняла, что балет — твое?
На второй год занятий в подготовительном отделении я поняла, что мне нравится это дело, к тому же оно у меня получается. Тогда мы с семьей решили поступать в академию в первый класс основной программы, и на всякий случай я окончила за один год экстерном третий и четвертый классы общеобразовательной школы, чтобы не потерять год, если меня не возьмут. Но после третьего тура я увидела свое имя в списке принятых на обучение детей и была невероятно счастлива. Помню, как летела по лестнице центрального входа академии, а мама стояла внизу и боялась, что я упаду.
У твоего курса выдался очень насыщенный учебный год, связанный с большим юбилеем академии.
Да, все педагоги говорят, что на нашу долю выпал очень сложный год, такого давно не было. Если честно, то у нас так мало времени на размышления, многое нужно успеть за сжатые сроки, что просто нет возможности остановиться и осознать масштаб происходящего. Много сил уходит и на подготовку балета «Мусагет» в хореографии Бориса Яковлевича Эйфмана. На протяжении всего учебного года к нам много раз приезжали педагоги его академии и театра, и сам Борис Яковлевич был недавно в МГАХ, репетировал с нами.
Поделись, пожалуйста, своими впечатлениями о спектакле.
Я была в восторге, когда увидела запись «Мусагета» впервые. Он стал для меня глотком свежего воздуха, я видела что-то такое, чего не было в академии раньше. Здесь все совершенно другое и с точки зрения хореографии, и с точки зрения метода работы педагогов с исполнителями, организации репетиционного процесса, донесения пластики. Меня приятно удивило, что хореограф и помощники работали с нами как со взрослыми артистами. Ощущения от нового направления в хореографии, в которое мы погрузились, дают возможность иначе прочувствовать тело. Сначала было сложно, а потом мы влились в процесс.
А в чем была сложность?
В классике мы привыкли к квадрату, к выверенным арабескам. А здесь нас просили делать движения с размахом, шире, свободнее. Например, было непривычно, когда в массовых сценах требовалось дать больше корпуса и свести это к общему знаменателю, все должно было быть синхронно и одинаково. Чтобы исполнить как следует то, что от нас просят, мы очень много репетируем — репетиции длятся по пять-шесть часов.
Расскажи про свою партию в этом балете.
Моя героиня — одна из муз Баланчина, а именно Кошка — прототип Веры Зориной, которая однажды покинула хореографа. Когда я впервые посмотрела видео партии, то подумала про себя: «Как же это сложно». Появился страх, что не справлюсь. Предстояло проделать грандиозную работу, вжиться в непривычный образ. Постановочные репетиции оказались самым интересным периодом во всей работе над спектаклем. Педагоги меняли некоторые элементы под меня, находя те положения, которые подходили мне лучше. Моя героиня одновременно и мягкая, и цепляющая. Нужно не только станцевать Кошку, но и понять, что персонаж старше меня, за ее плечами богатый жизненный опыт. Моя главная задача — донести все это до зрителя. Поэтому каждый взгляд, жест, шаг и элемент надо досконально проработать. Я надеюсь, у меня еще будет возможность в дальнейшем танцевать эту хореографию.
На исполнение каких артистов ты ориентировалась при подготовке этой роли?
Нам прислали несколько видеозаписей балета в исполнении труппы Театра балета Бориса Эйфмана. Из одной мы брали одни элементы, переходы и приемы, из другой — другие. Многое подстраивалось под меня, потому что у каждого своя пластика тела, форма, а в этой партии достаточно положений, где есть точка, фиксация, фотографичные моменты, нужно было смотреть конкретно по линиям моего тела.
В академию, как ты уже сказала, приезжал Борис Яковлевич. Тебе понравилось с ним работать?
Да, очень. Борис Яковлевич приехал уже после того, как мы по крупицам собрали хореографию постановки с его педагогами. Ему было важнее то, как мы чувствуем образ, как мы в нем себя ощущаем, ведь три разных музы — три характера, каждый из которых надо раскрыть на 100%. Мы подолгу обговаривали все детали.
Тебе это помогло при работе над персонажем?
Да, было очень полезно и интересно. Детали стали яснее, но приходилось еще сильнее думать и стараться. Например, Борис Яковлевич хотел больше корпуса там, где казалось, куда же больше. Голова в прямом смысле кипела от обилия информации. Важно было на следующий день после репетиции сделать то, что обговорили накануне, запомнить и применить на практике те комментарии, которые хореограф дал в процессе.
Изменилось ли у тебя отношение к современной хореографии после работы с Борисом Яковлевичем?
Отчасти да. Оказалось, что его хореография удобно ложится на тело, помогает прочувствовать каждую мышцу настолько, что у меня гудело тело после первых репетиций. Кроме того, в хореографическое полотно этой постановки включено много движений, взятых у Джорджа Баланчина. Я уверена, что когда-нибудь, придя к другому хореографу, я обязательно вспомню опыт участия в этом балете.
Кажется, что тебе идет образ Кошки. Как ты сама считаешь?
На первых репетициях я не понимала, что к чему, была скованна. Плюс ко всему я танцую с Климом Ефимовым, первым солистом Большого театра, талантливым и опытным артистом. Моя героиня по сюжету спектакля должна его соблазнять, и сначала я не понимала, как это сделать. Даже посмотреть в глаза определенным образом, чего требовал от меня Борис Яковлевич, было трудно. Но со временем у меня стало получаться, помогали педагоги, да и с Климом очень комфортно работать. Пока что я не до конца Кошка, остается много нюансов, есть что добавить в исполнение. Лично мне хочется, чтобы моя роль пробивала зрителей на четвертом ярусе Исторической сцены Большого театра, чтобы все в зале понимали, кто здесь Кошка.
