Как и почему ты пришел в «Кремлевский балет»?
Это была моя мечта со времен учебы в школе (Пермское хореографическое училище. — Прим. ред.), потому что замечательный ученик старше меня — Михаил Мартынюк — уже стал артистом «Кремлевского балета». И я тоже очень хотел именно сюда. В 2005 году я просматривался и был принят на должность солиста. Но на тот момент мою девушку, Саори Коике, не взяли в «Кремлевский балет» из-за иностранного гражданства. И мы с ней поехали сначала в Питер, потом в Йошкар-Олу. Спустя шесть лет мы смогли оформить все документы для Саори и в 2011-м уже с триумфом покорили Москву.
Твоя любимая партия и любимый спектакль.
Вообще, каждая партия для меня любима. Нужно любить то, что делаешь, тогда будет легко работать. Но есть, конечно, те роли, которые ближе всего к сердцу, и по разным причинам. Например, прекрасное па-де-де Солнца и Луны Уэйна Иглинга в балете «Красавица и чудовище» — оно просто смертельно опасное! Но ты начинаешь настолько себя любить и уважать, если остаешься в конце живым. К нему надо было готовиться, как к марафону. А если про актерские партии, то это, конечно, Меркуцио в «Ромео и Джульетте» Юрия Григоровича и… Принц-Щелкунчик. Я когда пришел сюда, нашего «Щелкунчика» не понимал. Но со временем я настолько его полюбил, что перестал воспринимать другие версии. Даже когда часто приходилось танцевать за пределами театра этот спектакль или только па-де-де, где позволяли, я исполнял именно версию Андрея Борисовича.
Что для тебя «Кремлевский балет» сегодня?
Это alma mater, которая меня сформировала. Это не просто место работы… это, знаете, как институт или академия, которая взращивает и артистов, и личностей, которая сделала меня тем, кем я сейчас являюсь. Без «Кремлевского балета» я не смог бы организовывать проекты, руководить детской школой. Здесь воспитывают больше, чем просто артистов.
